Аллочка узнала, кому больше всего доверяет Павел. Более того, она скопировала штатно-должностной список фирмы со всеми объектами и постами. Она сделала все как надо, осталась последняя мелочь. И если вдруг Аллочка не сможет поставить точку в конце никчемной жизни Паши Каменева, отвечать придется Пончику. Он занимался этой сучкой, с него и спрос.
* * *
Милый взгляд, нежная улыбка, глубокий вырез на пышной груди, короткая в обтяжку юбка. Алла шла, легко и грациозно покачивая бедрами, чашечка кофе на подносе, пирожное на блюдечке.
Она возбуждала, даже пьянила своим очарованием, но до Оксаны ей далеко. Ну так ничего сверхъестественного Павел от нее и не ждал. Ему нужен был только секс, который дополнял тихую и спокойную жизнь с Любой. Но сейчас ему некогда. Надо ехать на новый объект, смотреть, что там да как… Да и не хотелось ему каждый день, как это было с Оксаной.
— Сначала кофе, — загадочно улыбнулась Аллочка. — А то остынет.
Ей нужны были премиальные, и она готова была хоть по нескольку раз в день.
— Некогда мне, — покачал он головой. — Поэтому только кофе.
— Ну, я могла бы во время. — Она со смаком облизнула сочные губки.
— Я быстро, — он взял кружку, поднес ее к губам.
— А я еще быстрей!
Девушка выглядела так аппетитно, что от волнения у него вдруг перехватило в горле. Он поставил чашечку на стол, даже не отхлебнув от нее.
— Ну, одно другому не мешает… — Одной рукой она подала Павлу чашечку, а другой полезла в штаны.
В это время в кабинет зашел Пантелей. Павел дернулся, кофе пролился ему на сорочку.
— Ничего, есть другая рубашка, — улыбнулась Алла. — А кофе я заварю свежий.
Она мило глянула на Пантелея и, качая бедрами, вышла из кабинета.
— Производственное совещание? — усмехнулся он, глянув ей вслед.
Павел промолчал. Он мог бы поддержать шутливый разговор, сказать, что с Аллой у него намечалась пятиминутка, но судачить — не в его духе. К тому же Алла — его женщина. Хоть она и шлюха, но в общественное пользование он ее не сдавал.
— И у меня совещание было, — усаживаясь за стол, сказал Пантелей.
Каких-то полгода назад он был на краю — запущенный, неухоженный, без жилья и средств к существованию. Он уже почти спился, когда Павел взял его к себе. За эти полгода Пантелей очень изменился. Холеный он сейчас, лощеный, но, главное, в нем появилась уверенность в себе. И смысл жизни теперь есть.
— С кем?
— С Маркелом, — как о чем-то будничном сказал Пантелей.
— С кем?!
— Маркел предложил мне твое место.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно… Я сказал, что подумаю. Но не сказал, что мы с тобой будем думать вместе.
— И пришел ко мне, чтобы мы подумали вместе?
— Да. Маркел сказал, что тебя уже нет.
— Здесь я.
— Да, но он говорил о тебе в прошедшем времени. Как будто ты уже покойник, хотя ты живой.
— Тебя это удивляет? — Павел завороженно смотрел на Пантелея.
Может, он пришел к нему с повинной из чистых побуждений, а может, у него за пазухой камень.
— Нет, не удивляет, но напрягает. Покушения на тебя вроде бы не было, а снайпер может промазать…
— Какой еще снайпер?
— Гипотетический. Я тут с одним человеком разговаривал. Ходят слухи, что Шафрана девка траванула. И с Туляком та же песня. И тот с проституткой был, и другой. Шафран умер не сразу. Он был еще жив, но уже, считай, покойник. И Маркел считал его покойником. И тебя покойником считает. К чему бы это? Алла тебе кофе подает.
— И что? — спросил Павел, холодея от дурного предчувствия.
— Соврал мне Полосов, не работала у него Алла. За свою шкуру испугался, поэтому соврал. Подъезжали к нему, сказали, что говорить… Засланный казачок она, эта Алла, вот что я тебе скажу…
— Пусти! — донесся из приемной возглас.
— Ну вот, уже слинять собралась, — поднимаясь со своего места, сказал Пантелей. — Не переживай, там за ней смотрят.
Он вышел из кабинета и вернулся с Аллой, которую держал за руки Слава.
— Пусти! — пискнула она, мотая низко опущенной головой.
Пантелей взял со стола ополовиненную чашку с остывающим кофе и подал Алле.
— Пей!
— Не хочу!
Пантелей подал знак, и Слава, пальцами обхватив щеки, приоткрыл ей рот. Алла подняла ноги, повиснув у него на руках.
Павел смотрел на нее, не чувствуя под собой ног. Что, если Алла поила его отравленным кофе каждый день? Тот же стрихнин в малых дозах, постепенно накапливаясь в организме, мог вызвать смерть, которую можно было бы выдать за естественную.
— Не надо! Нет!.. — простонала девушка, отчаянно мотая головой.
— А чего так?
— Это не я! Я не хотела, меня заставили!
— Кофе отравлен?
— Да.
— Что там? — встревоженно глянув на Павла, спросил Пантелей.
— Не знаю. Что мне дали, то и всыпала. Сказали, что не сразу будет…
— Только сейчас всыпала?
— Да!
— А раньше?
— Нет. Мне только вчера сказали.
Павел пытался держать себя в руках, но вздох облегчения помимо его воли вырвался из груди. И тут же на него всей тяжестью навалилось осознание собственной вины. Он же должен был понимать, в каком положении находится, и все-таки позволил подвести под себя бомбу замедленного действия. На какую-то шлюху купился.
— Кто сказал?
— Один из наших…
— Из каких ваших?
— Ну, я по вызову работала, возили там нас… Костя Капитонов нас возил. Он сказал…
— Костя Капитонов? — всматриваясь в Аллу, переспросил Пантелей.
— Да.
Пантелей с усмешкой посмотрел на Павла.
— Зуб даю, на этой квартире никого нет. И Костю Капитонова никто не знает. Да и нет никакого Кости, залипуха это для доверчивых.
— На кого ты работала? — спросил Павел, с холодной злостью глядя на проститутку.
— Я не знаю… — Алла отвела в сторону глаза.
— Врет и не краснеет! — хмыкнул Пантелей.
— Маркела знаешь?
— Знаю.
— Он тебя нанял?
— Нет. Но это было сразу после него, на следующий день. Он вернулся из тюрьмы, мы обслуживали вечеринку. Он меня к себе подозвал, ну, все такое… А потом… Потом Костя ко мне подошел.
— Какой Костя? Нет никакого Кости! — Пантелей смотрел на нее так, как будто собирался ударить.
