– Вот это больше похоже на правду, – пробормотал Константин. – С чем совершенно не вяжутся пустые баночки из-под крема.
– После того как ты провел с Лютиковой ночь, ты к ней изменился! – обвиняющим тоном заявил Борис.
– Ну, да, я не черств, у меня есть чувства, – заявил тот, смерив брата монаршим взором. – Но можешь не бояться: хотя Лютикова мне нравится, это не помешает делу. Единственное…
– Да?
– Мне бы хотелось уберечь ее от опасности. С какой стороны ни посмотри, выдавая себя за частного детектива, я ее обманываю. И это не невинная шалость, ведь на ее жизнь действительно покушаются.
– Я в этом не уверен.
– Но она явно кого-то боится! Это я тебе говорю!
– Я не меньше тебя заинтересован в том, чтобы она осталась жива, – помедлив, заявил Борис. – Я ведь не злодей какой-нибудь.
– Тогда давай по-тихому наймем для нее настоящего частного детектива.
– Ага! Чтобы он тотчас же расколол нас, как два гнилых ореха. Не забывай, под нашим покровительством еще Верочка, бабушка и доморощенный Билл Гейтс в коматозном состоянии.
– Тогда не частного сыщика, а телохранителя. У тебя ведь есть на фирме специальный человек, – обвиняющим тоном заявил Константин. – Перебрось его на другой объект.
– Нет уж, мой человек пусть занимается моей фирмой, – завредничал Борис. – Лучше давай возьмем кого-нибудь другого, со стороны.
– Хорошо, я этим займусь.
– Только выбери парня с нормальным лицом, а то твоя Лютикова, если вдруг заметит слежку, от страха отбросит свои симпатичные ножки. Хотя подожди! Есть у меня на примете один десантник. Бывший, конечно. Я ему сегодня позвоню.
Едва он это произнес, как у Константина на поясе загудел мобильный телефон.
– Алло! Здравствуйте, это Мила Лютикова, – услышал он взволнованный голос. – У меня тут кое-что случилось, не могли бы вы зайти?
– У нее что-то стряслось, – закрыв трубку ладонью, поделился Константин информацией с братом. И, убрав руку, пообещал: – Через минуту буду у вас!
– Открой ему, пожалуйста, – попросила Мила подругу, спешно скрываясь в ванной. – Надо хотя бы причесаться. В последнее время я разгуливаю по городу, как еж, которого сильно испугали.
– Твои интонации наводят меня на мысль, что тебе понравился этот мужчина, – заявила Татьяна.
И тут раздался звонок в дверь. Через минуту Мила услышала, как подруга игривым тоном говорит:
– Здра-авствуйте! Да проходите же, пожалуйста! Мы вас с нетерпением ждем.
Татьяна ворвалась перед Глубоковым на кухню и, сделав страшные глаза, прошептала:
– Он такой… Такой! – У нее не хватило слов и, вместо того чтобы закончить формулировку, она просто проглотила порцию воздуха.
Исполненный чувства собственного достоинства Глубоков улыбнулся Миле, словно звезда особо рьяному поклоннику, прыгающему в толпе.
– Салют! – сказал он. – Я пришел. Итак?
– Садитесь, – нервно предложила Мила.
До сих пор она не отдавала себе отчета, до какой степени у соседа сногсшибательная внешность. Однако Татьяна, которая явно пришла в дикий восторг, заставила ее взглянуть на него более объективно. Мила немного помолчала, чтобы минута тишины сделала ее заявление позначительней. После чего сообщила:
– У меня плохая новость: меня хотели отравить.
Она торжественно выложила на стол газету, на которой лежал одинокий пакет из-под замороженных овощей.
– Что это? – спросил Константин, потянувшись к нему.
– Осторожно! – ахнула Татьяна, схватив его руку в две свои жадные ладони. – Там была отрава!
– Ладно, ладно, не волнуйтесь, я не стану облизывать пальцы до тех пор, пока не помою руки, – попытался освободиться тот. Когда ему это удалось, он снова повернулся к Миле: – Расскажите все с самого начала.
Мила устроилась на табуретке напротив него и начала сбивчиво рассказывать. Много времени это не заняло. Когда она закончила, Константин сказал:
– Выходит, поначалу ваша смерть задумывалась как бескровная и безмолвная. И это была, вероятно, первая попытка с вами разделаться. Ведь вы утверждаете, что купили эти овощи месяц назад.
– Да-да, очень давно.
– Положим, отравить их могли тоже очень давно. Но у вас все руки до них не доходили. И вот тогда-то… Тогда у вашего врага истощилось терпение и он нашел более радикальный способ от вас избавиться. Раздобыл пистолет, явился в редакцию…
– Но у меня нет врагов! – возразила Мила, разведя руки в стороны. – Поверьте, я совершенно обычная женщина! Жизнь моя невероятно проста, в ней все предсказуемо, как в американской внешней политике.
– Гм, – сказал Константин, который после консультаций с братом пришел к выводу, что у Лютиковой рыльце все же в пушку. – Возможно, есть какая-то вещь, которая, на ваш взгляд, кажется мелочью, а на взгляд преступника – убийственна для него.
– Не может быть, чтобы я ни о чем не догадывалась! – возразила та. – Кроме того, если уж я во что-то вляпываюсь, то всегда с брызгами и шумом. Планида такая.
– Этот пакет я заберу, – важно сказал Константин. – Кстати, вы не обращались в милицию?
– Н-нет, сестра мне не посоветовала.
– Ага, – кивнул головой он, как будто бы мнение Ольги не подлежало обсуждению. – Прошу вас как можно реже выходить из дома. А лучше – вообще из него не выходить.
В Миле некоторое время боролись противоречивые чувства. В конечном итоге неистребимое желание заработать деньги на телохранителя одержало чистую победу.
– Сегодня может быть, – неохотно сказала она. – Но завтра с утра мне надо будет отлучиться.
– Куда? – живо спросил Константин. – Если уж не можете удержаться, то хотя бы сообщите мне маршрут.
– Ей надо в лес, – брякнула Татьяна, завороженно глядя на голубоглазого обманщика. – Выкапывать корни.
Тот моргнул и непонимающе уставился на нее.
– Она шутит. – Мила успокаивающе похлопала его по руке, а Татьяне изо всех сил наступила на ногу.
– Шучу, – подтвердила та, глупо хихикнув.
– Я поеду к мужу, – соврала Мила, и Глубоков нахмурился:
– Не так давно вы божились, что между вами все кончено.
– Так и есть. Просто мы делим имущество, и у нас возникли кое-какие трения по поводу э-э-э… комода. Кому он достанется. Редкая вещь, если вы знаете толк в мебели.
– А вы не могли бы… хм… отложить это мероприятие или хотя бы перенести его на вашу территорию? Пусть муж после работы приедет делить комод сюда.
– Я предложу ему, – пообещала Мила. – Правда, не знаю, согласится ли он. Квартира навевает на него тяжелые воспоминания.
