Константин согласился и, скинув ботинки и куртку, отправился на кухню. В самый центр кухонного стола Мила загодя поставила коробочку с гранулами, привезенными из деревни Горелово. Она в любом случае собиралась обратиться к братьям Глубоковым с просьбой проверить, что за вещество ей удалось обнаружить. Ведь у них есть доступ в лабораторию дедушки-академика! Может быть, очень быстро выяснится, что это и есть тот самый наркотик, который братья называют «невидимкой»? Сама Мила была в этом уверена на девяносто девять и девять десятых процента.
Возвратившись со двора, она потянула носом воздух, предвкушая первый глоточек горячего кофе, который так восхитительно пах на всю квартиру. Константин сидел верхом на табуретке и держался двумя руками за бортик. Волосы он кое-как пригладил, но выражение лица у него по-прежнему было странным. Плюс ко всему прочему у него разрумянились щеки и уши. Сейчас он здорово походил на подростка, вошедшего в теплый дом после лыжного пробега.
– Ну? – спросил он. – Что за разговор вы запланировали? Чувствую, вы влезли во что-то опасное! У вас на лице написана склонность к авантюрам. Так где вы были на самом деле?
– Я же вам объяснила: я ездила к мужу. В деревне Горелово он со своими партнерами организовал новое производство. Ездила я туда тайно и на глаза никому не показывалась. У них там есть цех. Я проникла туда ночью, – Мила подвинула к себе чашечку с кофе, – и вот что я там обнаружила…
Она потянулась к коробочке с гранулами и взяла ее в руку.
– Не кладите в кофе этот сахарозаменитель, он какой-то дурацкий, – неожиданно сказал Константин, беря из ее рук коробочку и водружая ее обратно. – Я положил себе в чашку восемь или девять крупинок – и ничего. Не сладко.
Мила окаменела. «Восемь или девять крупинок! – в ужасе подумала она. – Если это и в самом деле наркотик, Константин может умереть от передозировки! По моей вине! Вернее, из-за моей безответственности! Зачем я оставила коробочку на столе, словно это нечто безобидное?»
– Послушайте, как вы себя чувствуете? – дрожащим голосом спросила она, ужасаясь содеянному.
– Отлично! – раздраженно ответил Константин. – А что это вы все время ездите к своему мужу? Вы ведь говорили, что разводитесь, что между вами все кончено? Вы даже собирались делить антикварный комод, если я не ошибаюсь! Или вы мне лгали?
– Ваш брат дома? – задала свой вопрос Мила, не слушая, что он говорит. – То есть здесь, наверху?
– Да, здесь, наверху, – сварливо ответил Константин. – А зачем вам мой брат? Вам меня недостаточно? Вы мне не доверяете?
– Боже мой, боже мой! – Мила резко вскочила, опрокинув чашку, и принялась кружиться по кухне. Прибежал Трезор и стал кружиться вместе с ней, размахивая хвостом направо и налево. – Надо срочно позвонить Борису и вызвать его сюда! Срочно!
Она дрожащей рукой набирала номер, в ужасе наблюдая за пунцовым Константином, который с вызовом смотрел на нее.
– Я испытываю к вам определенные чувства, и это меня тяготит, – наконец заявил он. – Чувства, которые, возможно, в моем возрасте смешны и наивны…
– Борис! – воскликнула Мила, краем уха слушая Глубокова. – Это Лютикова! Срочно бегите ко мне! Здесь с Константином кое-что случилось!
– Кое-что случилось?! Вы хотите все рассказать моему брату? – искренне удивился тот. – Все, в чем я вам признался? Что ж, замечательно! Пусть все знают. Мне не семнадцать лет, чтобы скрывать любовь к женщине, даже если она избалована мужским вниманием, самолюбива и независима! И я не стану прятать глаза, если мне зададут прямой вопрос…
Звонок принялся заливаться, а вместе с ним начали заливаться Муха и Трезор. Мила метнулась в коридор и распахнула дверь.
– Что?! – выплюнул Борис, на секунду замирая на пороге. – Что с Костей?!
– Он наелся «невидимки», – сказала Мила, сдавленно всхлипнув. – Я ночью привезла из деревни, стащила у мужа на производстве. Я все потом расскажу… А он, он… Достал из коробочки и съел!
– Боже мой, зачем?!
– Да случайно, случайно же!
– И что с ним теперь?
– У него бред, горячка! Он несет всякую ахинею!
Борис возник на пороге кухни и вонзил в брата внимательный и одновременно сочувственный взор.
– Она тебе рассказала, да? – спросил тот, воинственно складывая руки на груди. – Что ж, это все правда: я влюблен и не собираюсь этого скрывать!
– Вот видите! – всхлипнула Мила. – Признание в любви! Мне! Бред? Бред! И он такой красный! Наверное, у него высокая температура! Давайте сейчас же вызовем «неотложку»!
Борис тотчас же согласился с ней, бросился к телефону и стал названивать врачам.
– Отравление! – отрапортовал он, пообещав бригаде денег и вообще все сокровища мира, если они приедут быстро. – Чем? – Он обернулся к Миле и переспросил: – Чем?
– Неизвестным веществом!
– А кто, кто отравился? – поинтересовался Константин у Милы, покуда Борис диктовал адрес. – Ваш пес Трезор? Разве к собакам ездят «неотложки»?
Мила наклонилась к нему и нежно приложила ладони к его щекам. Щеки действительно пылали. Константин тут же воспользовался моментом и водрузил поверх ее ладоней свои собственные.
– Можно я стану называть тебя на «ты»? Людмилой? Можно? – Он взглянул на нее с горячечной надеждой. Синие глаза его были туманны, словно облачное небо.
«Если с этим парнем что-нибудь случится, я прыгну с крыши на асфальт, – взбудоражилась Мила. – Я просто не захочу больше жить». Вслух же она простонала:
– Конечно же, Костенька, конечно! Называй меня, как тебе нравится! Тебе можно все! Я разрешаю тебе все!
Она встала на колени перед табуреткой и схватила Константина за руки. Ей казалось, что ему нужна поддержка.
– Нам необходимо тебя спрятать, – понизив голос, заявил тот. – Немедленно и надежно. Я никуда не уйду, все время буду с тобой. Защищу тебя грудью, если придется!
– Может быть, тебе прилечь? – поинтересовался Борис, проявляя все признаки беспокойства, какие только можно было ожидать от мужчины: покусывание нижней губы, сжимание и разжимание кулаков и сведение бровей к переносице.
– Да-да! – подхватила Мила. – Тебе нужно прилечь!
Она повела его в комнату, словно санитарка раненого солдата. Когда Константин повалился на диван, Мила поняла, что ему совсем худо.
– Как быстро подействовала эта дрянь! – шепнула она Борису. – Вот, возьмите коробочку, отдайте врачам. Там еще порядком осталось. Может, им удастся определить, какое надо дать Косте противоядие!
– Людочка, обними меня! – потребовал тем временем умирающий. – Мне что-то холодно!
Мила наклонилась к нему и обняла двумя руками. Сверху мгновенно взгромоздился Трезор.
Когда приехал врач, им с Борисом пришлось разбирать всю пирамиду: Константин шумно дышал, Мила рыдала, Трезор бешено лаял, Муха забралась под кровать и не подавала признаков жизни.
