– Кто же занимался этим делом? – поинтересовался Веня. – Кто отвел машину в тот поселок?
– Я нашла гараж подальше от дома, поговорила с шоферюгами, один согласился. У меня было много хрустящих «спасибо».
– Мама, так ты убила ту женщину? Нетушкину? – срывающимся голоском спросила Катенька. – Своими руками?
Эльза внимательно посмотрела на собственные ладони и ответила:
– Да нет, я просто огрела ее вазой по голове.
– Но почему?!
– Эта вот проныра, – Эльза указала подбородком на Женю, – явилась ко мне домой. Звонила, и звонила, и звонила. Я просто нутром почуяла, что у нее на уме нечто нехорошее. Поэтому, когда она наконец отошла от двери, я выскользнула из дому и отправилась за ней.
Эльза охотно рассказала, как проследила за Женей до электрички, как догадалась, куда та направляется. И когда та случайно обнаружила машину Яна, Эльза поняла, что Нетушкиной нужно срочно заткнуть рот. Огородами добралась она до дома «вдовушки» и, ни слова не говоря, прикончила ее.
В комнате было сумеречно, но никому не пришло в голову включить свет. Где-то неподалеку дрались собаки, рыча и визжа из последних сил. Услышав звуки их боя, Катенька непроизвольно поежилась.
– А пистолет Яна! – напомнила Ира Скобкина, глядя на Эльзу со странной смесью ненависти и недоверия.
– Ян держал оружие в бардачке своего автомобиля, – вполголоса пояснила Женя. – Эльза, надо понимать, его оттуда вынула. А когда решила прикончить Веньку, воспользовалась им. Потому что если Нетушкину можно было просто шарахнуть вазой по голове, то с молодым сильным парнем она могла бы и не справиться. А другого оружия, как я понимаю, у нее не было.
– Да-а, пистолет Яна мне очень пригодился, – мечтательно сказала Эльза. – Под его дулом Кокин скушал целый пузырек таблеток…
– Так ты что, действительно с ума сошла?! – закричала Катенька разгневанным тоном, как будто речь шла о сотне, которую ее мамаша вытащила из чужой сумочки.
– А вы только что это заметили? – невинно поинтересовался Веня.
– Да-а… – протянула Эльза, задумчиво глядя на него. – Вы меня, молодой человек, разочаровали. Почему вы живы, а? Я ведь подкараулила вас в подъезде. Все получилось замечательно. Пистолет выстрелил как надо, пули влетели куда надо, никто из соседей при этом не выскочил на лестницу. И вдруг – такой пассаж! Жив!
– Я жив, а другой умер, – пробурчал Веня.
Катенька, нервно притопывавшая ногой во время этого диалога, сердито спросила:
– А Кокина ты зачем таблетками накормила?
– Разве я не говорила? Он тоже видел, как я уезжала с Яном. И откуда только подсматривал? Я-то думала, нас вообще никто не заметил. Когда Кокин узнал, что Ян пропал в тот самый вечер, он начал задавать неудобные вопросы. Я решила, что рисковать не стоит. Зашла к нему по-соседски. В квартиру он меня впустил без звука. Могло ли прийти ему в голову, что вместе со мной туда вошла его смерть?
Катенька тихо заплакала.
– Какое несчастье! – сквозь слезы возвестила она. – Как я буду жить дальше, имея на руках не только дядьку-убийцу, но и мать-убийцу?
– Она все о себе! – тихо сказал Веня. – Редкий экземпляр.
– Ты разве не догадывалась, детка, что мамаша у тебя того… с приветом? – грубовато спросил Петя Скобкин, ни на секунду не опускавший свой внушительный пистолет.
– Конечно, догадывалась! Но я не думала, что все зашло так далеко! – заскулила Катенька.
Собачья драка за окном все не прекращалась. Звуки даже приблизились. Теперь рычание раздавалось прямо под окнами, сквозь них неожиданно пробился человеческий мат.
– Держи ствол, а я пойду разгоню поганцев, – сказал Петя, сунув опешившему Мартынову свой пистолет, и вышел.
Он распахнул дверь на улицу, пару секунд стоял на крыльце, потом сказал: «Мать твою!» и, продолжая громко материться, бросился в кусты. Через минуту под окном раздался его крик:
– Все, завалили!
Все, кроме Мартынова и Эльзы, которых связывал друг с другом незримой нитью пистолет, бросились на улицу.
Вторично онемевший за сегодняшний вечер Петя показывал рукой на землю под смородиновым кустом, где лежал кто-то, завернутый в ватное одеяло, подбитое зеленым атласом. Из одеяла высовывались только голые ноги. Сверху на них сидел Костя Карпенко с взлохмаченной головой, крупным фингалом под глазом и расцарапанными в кровь руками.
– Не знаю, кто это, – пытаясь отдышаться, сказал он. – Не то снежный человек, не то Тарзан, но проворен, сволочь, как обезьяна. Я не то чтобы пушку вытащить, я даже «мама» сказать не успел. Я напал на него сзади, а он мне как врежет локтем в глаз.
В этот момент Ира Скобкина тоже решила вспомнить маму. Правда, чисто по-женски. Она тихо простонала:
– Мамочка-а-а!
– Что? – вскинулся Петя. – Чего случилось?
– Это… – Ира указала длинным красным ногтем на видневшиеся из одеяла ноги. – Это… Ян… Я вижу знакомую родинку!
– Что ж, давайте посмотрим, – недолго думая, предложил Петя, вновь обретая дар речи. – Правда, я его примял маленько.
Он спихнул полуживого Карпенко со свертка и быстро распеленал Тарзана. Все присутствующие изумленно ахнули. В зеленом атласе лежал заросший бородой и усами абсолютно голенький Ян Ярославский. Несмотря на буйную растительность, Женя его тут же узнала. Она истово перекрестилась, не стесняясь зрителей, и по ее лицу потекли крупные благодарные слезы. Узнал Яна и Карпенко.
– Хозяина чуть не убил, – растерянно сказал он. – Хорошо, что до пушки не добрался, а то бы стрельнул.
Издав победный клич, Ира Скобкина, словно коршун на добычу, бросилась на Яна. Он был теплый, дышал и даже подрагивал ресницами.
– Вот тебе и признание немчуры! – поскреб в затылке Петя. – Нет ее словам веры. Она сказала, что мужик помер в подвале с голоду.
– Предлагаю вернуться и задать ей вопрос в лоб, – резко сказал Веня.
В комнате Мартынов с облегчением передал пистолет слегка сбитому с толку Пете Скобкину и обратился к Жене:
– Кого вы там обнаружили?
– Ян жив! – сдерживая слезы, ответила она. – Ира приводит его в чувство.
На лице Эльзы Унт не дрогнул ни один мускул.
– Я похоронила его под яблоней, – хорошо поставленным голосом сказала она. – Ночью. Ему там покойно.
– Кого ты похоронила под яблоней? – с истерическими нотками в голосе закричала Катенька, не забывшая вытереть глаза увлажняющей косметической салфеткой, чтобы они не сильно покраснели от слез.
– Куницына, разумеется, – пожала плечами Эльза. – Я вспомнила: мне пришлось уехать на несколько дней. Наверное, он умер от одиночества. Как твой хомяк, который жил у нас, когда ты училась в пятом классе.
