– Я хочу все, всю эту программу!
Берни твердо намерена принести любую жертву ради красоты: ее брови выщипывают, ресницы красят в иссиня-черный цвет, воском удаляют едва видимые волоски над верхней губой. Волосы на ногах, под мышками, в зоне бикини – с глаз долой! Для рук и ног – французский маникюр. После этого мы идем к парикмахеру. Берни распускает волосы, и они ниспадают почти до самой попы. Мона Лиза бы ей позавидовала – я, по крайней мере, уже завидую. Вокруг нее толпятся четверо парикмахеров и гогочут, как стадо гусей. В эти время я внимательно рассматриваю себя в зеркале: брови выщипаны, ресницы подкрашены. Но мои темные волосы безжизненно висят – жалкое зрелище! Один из цирюльников отрывается от Берни и обращает свое внимание на меня. Тонирующий крем, который они наносят на волосы Берни, какого-то неопределенного фиолетового цвета. Я хочу немного освежить цвет. Хочу мелирование всех известных оттенков: светлого, русого, рыжего и шоколадного. Не проходит и пятнадцати минут, как в дверях появляются Клаудия и Зуза. Длинные, светло-русые волосы Зузы повергают в восторг любого парикмахера. В жертву ножницам приносят только несколько сантиметров ее волос. Потом их накручивают на бигуди, мы сегодня вечером идем на модный показ. У Клаудии с волосами тоже никаких проблем. Ей нужен только хороший фен, щетка-валик, немного лака для волос – и готова непринужденная прическа в стиле Синди Кроуфорд. Мы же с Берни сидим с ворохом фольги на голове – поистине невозможное зрелище.
Недолго думая, мы штурмуем на удивление хорошо экипированный бутик в поисках нужного наряда. Через несколько секундой выглядит так, будто здесь началась Третья мировая: топы, майки, платья, жакеты, юбки, брюки – все вперемешку. Продавщица, которая уже было настроилась идти домой, смотрит на нас без всякого энтузиазма. Она тщетно пытается навести порядок в этом хаосе и очистить антикварный журнальный столик от шмоток. Мы уже не напрягаемся каждый раз заходить каждая в свою кабинку, просто стоим в трусах и лифчиках посреди магазина и примеряем одну дорогущую вещь за другой. Решение приходит внезапно. Клаудия берет простое, довольно короткое оранжевое платье, Зуза облачилась в костюм цвета индиго, я выбрала себе черное платьице с рукавами три четверти и высоким горлом. Берни просто бомба! Ее длинные волосы постригли ступенями, и они свободно спадают на лицо. Пробор зигзагом идет ей, как и новый цвет – светло-рыжий. О чудо! Серая мышка превратилась в королеву!
* * *
В большом зале старинного отеля чьи-то заботливые руки расставили с каждой стороны подиума стулья в ряд – словно под линейку. Симпатичные официанты в белых рубашках, черных брюках и фартуках разносят гостям Möet amp; Chandon для поднятия настроения. Мы наблюдаем, как съемочная группа устанавливает рядом с подиумом свою аппаратуру. Благодаря Клаудии нам удалось занять самые козырные места, и мы рассматриваем тонюсеньких моделей, демонстрирующих моду для дородных дам Бергской земли. «Скукота и вчерашний день» – наше общее мнение. Клаудия негодует. Вообще-то это она должна была показывать сегодня свою коллекцию.
– Но директору отеля вдруг чем-то не понравился мой нос, и больше я от него ничего не слышала, – объясняет она.
Мы быстро выпиваем больше, чем нужно, и уже после первого бокала нас тянет на подвиги. Мы внаглую, открыто потешаемся над этими экспонатами из кунсткамеры. Через час ужас закончился. Собравшиеся сливки общества из Бесберга и Бергиш Гладбаха идут либо прямо домой, либо в бар. Мы тоже… Интимная атмосфера, громкая музыка, у стойки толпится народ.
– Пожалуйста, четыре «Кайпиринга»!
Клаудия может много выпить, я – нет, а Берни и подавно.
– А где Зуза? – спрашиваю я.
Без понятия. Наверно, скоро придет, – говорит Клаудия, вручая мне коктейль.
Я обвожу взглядом зал и слышу, как корреспонденте телевидения говорит оператору:
– Давай-ка начинай снимать, я увидел одно более-менее узнаваемое лицо. Посмотрим, скажет ли она что-нибудь об этом бреде.
Он, конечно, имеет в виду Клаудию. Недавно в программе «Призма» показали о ней сюжет. Кроме нее, я не вижу здесь никого, к кому можно было бы применить эпитет «узнаваемый».
– Здравствуйте. Мы из «TV-Колонь», ведем репортаж о показе. Не могли бы вы сказать пару слов?
– Нет, простите. Спросите меня что угодно о последнем шоу Лагерфельда, Диор, D amp;G, Прада, я их смотрела очень внимательно. А на это только одним глазком взглянула.
Клаудия улыбнулась, развернулась и исчезла. Я в восторге: вот так кошка показывает свои коготки.
– М-да, тогда, может, вы нам что-нибудь расскажете? – обращается журналист ко мне.
Кому сказать – не поверят. Я, мать и домохозяйка, буду давать свою оценку модному показу. Ха!
– Все что угодно, но не перед камерой.
Это что, я сейчас сказала? Ничего себе!
Полчаса спустя, пропустив еще два «Кайпиринга», я по-прежнему болтаю с Дэвидом. Так зовут журналиста. Он высокий, где-то метр девяносто, немного за тридцать, у него широкие плечи, темно-каштановые волосы, ниспадающие на воротник кожаного пиджака, и трехдневная щетина, придающая ему легкомысленный вид. Съемочная группа уже с нами попрощалась, и постепенно становится ясно, что я ему настолько же интересна, как и он мне. Мы танцуем. Сначала соблюдая дистанцию, потом немного ближе и наконец изображаем старые добрые танцы-зажиманцы, Я забываю обо всем на свете, в том числе о том, что я замужняя женщина с тремя детьми, и только изредка замечаю, как мимо проскакивает шевелюра Берии. И тону в его глазах неопределенного цвета. Зеленых? Голубых? Серых? Не знаю! Знаю только, что вдруг почувствовала его губы на своих и ощутила себя совсем, совсем молодой. Похоже, время остановилось. Танцы, танцы, поцелуи, поцелуи, поцелуи, тепло его тела… И только когда мое горло стало пересыхать от жажды, мы переместились в бар.
– Ты совсем спятила? Полчаса стоишь и беспрерывно целуешься. Быстренько отправь мальчика домой, – волнуется Зуза.
– Да, ты права, – с неохотой соглашаюсь я.
Но не успел он появиться со стаканом минеральной воды, как я, не в силах ничего с собой поделать, начинаю его целовать.
– К кому пойдем: к тебе или ко мне? – шепчет он мне на ушко.
Почему я удивилась? Почему мне стало противно? Разве не понятно, что при таком моем поведении этот вопрос рано или поздно будет задан?
– Э-э-э… Знаешь, я думаю, это не очень хорошая идея. Я не могу! И думаю, тебе лучше сейчас уйти.
У меня получилось очень убедительно.
– Жаль, но если ты так говоришь…
Он целует меня в щечку, разворачивается и исчезает. Я перевожу дыхание.
– Знаешь… – Он вернулся. – Ты, наверное, не поймешь, но ты сейчас получила сто баллов из ста!
Я в изумлении провожаю его взглядом. Сто баллов? Классно!
* * *
На следующее утро этот эпизод, похоже, всеми забыт. Но это впечатление обманчиво. Мы с Зузой и Берни завтракам. Берни сама не своя, мне кусок в горло не лезет, Клаудия отсутствовала всю ночь. Вчера Берни немного пофлиртовала с человеком в костюме в полосочку, в полночь пошла с ним гулять по парку и под утро вернулась домой подавленная.
