– Да, – говорю я, – хорошо и с удовольствием. Я очень люблю кататься на лыжах. В прошлом году я была на курсах сноубординга.
– И как? – заинтересованно спрашивает Гарри.
– Больно! – смеюсь я. – Сплошные синяки, больше всего – на попе и на ногах, а точнее на коленях. Выйти из машины для меня было пыткой. Наверное, это ужасно нелепо выглядело.
Макс возвращается мрачнее тучи. Я не понимаю, в чем дело, и делаю глоток вина (специально охлажденного). Гарри громко хохочет, подливает мне еще и спрашивает Макса, не хочет ли он выпить. Макс мотает головой.
– Сколько уроков у тебя было? – спрашивает меня Гарри.
– У меня были уроки с инструктором по часу через день. И так целую неделю.
– Инструкторы по сноубордингу такие же шутники, как и лыжные инструкторы? И имеют такой же успех у дам? – спрашивает Гарри, выливая в мой бокал последние капли вина.
– Гм, да! Они, как правило, очень молодые и очень темпераментные – когда что-то показывают, то держат крепко. Рядом с таким красавцем берешь себя в руки и прекращаешь ныть.
Гарри засмеялся.
Макс молча сидит напротив, и я вижу, что начинают сгущаться тучи. Что с ним такое? Почему он злится? Он наливает полный бокал вина и выпивает залпом, как будто умирает от жажды.
Гарри наклоняется ко мне и спрашивает:
– И как твои успехи?
– Мне нужно взять еще несколько уроков. Скоро мы с друзьями собираемся в Австрию, там посмотрим, на что я способна.
Макс меня беспокоит. У него такое лицо, как будто он выпил уксуса. Мы с Гарри обсуждаем детали. Куда лучше поехать? Где женские горнолыжные костюмы самые волнующие? Цены, сезоны, советы, впечатления, воспоминания – все, о чем болтают те, кто без ума от горных лыж. Макс продолжает молча пить, выражение его лица все больше ужесточается.
Я кладу свою руку на его, но он делает вид, что не заметил, и убирает ее. Это же смешно! Мужчины иногда ведут себя как дети. Он и сам живет в Мюнхене, и наверняка тоже пару раз да катался. И прежде чем я успеваю задать ему вопрос, взрывается бомба. Макс, который до сих пор молчал, открывает рот и низвергает на меня целую тираду:
– Ты что о себе возомнила? Кого ты тут из себя изображаешь? Все, хватит, надоело! Прекрати наконец этот бред!
Мне не понятно ни о чем он говорит, ни что все это означает. Он напился и срамит меня перед всеми. Разошелся и клянет меня на чем свет стоит. Я не чувствую себя виноватой. Гарри тоже не по себе, он в растерянности молчит, потом начинает торопиться с оплатой. Как назло, я не взяла с собой денег, иначе бы просто поднялась и уехала на такси. Сложила бы в отеле свои вещи, сняла другой номер, а завтра улетела домой. Но я не могу ничего сделать, мои серые клетки протестуют. Я в полном изумлении смотрю на Макса, на глаза навернулись слезы. Я, наверное, не только трусиха, а и круглая дура, которая совершенно не знает мужчин.
– Давайте пойдем в бар и выпьем пива. Я только ненадолго отлучусь в комнату для мальчиков, – говорит Гарри, пытаясь как-то разрядить обстановку.
Мы идем в бар, собираясь оттуда вызвать такси. Макс садится у стойки, а я ухожу в туалет. То, что я вижу в зеркале, пугает меня. Водостойкая тушь держится молодцом, но подводка размазалась по всему лицу. Нос и глаза покраснели. Волосы уныло свисают. Взгляд неподвижный и пустой. Ох и говнюк! Я умываюсь холодной водой, высмаркиваюсь, по мере сил привожу в порядок прическу, вскидываю голову и твердо решаю не позволить себя добить.
– Ты что, не поняла, что я сказал? – набрасывается на меня Макс, едва я возвращаюсь. Он говорит, как мой папа, когда заставал меня за каким-нибудь нехорошим занятием. Мне становится скверно.
– Нет, – отвечаю я сухо.
Я бросаю на него, как мне кажется, уничтожающий взгляд, но, наверное, это было что-то из разряда «загнанный зверек». Он снова повторяет свой вопрос, как будто до меня не дошел смысл его слов, а потом резко вскакивает со стула и орет:
– Тогда я ухожу!
При других обстоятельствах я бы подумала: «Скажите пожалуйста! Сколько страсти! Не смею вас больше задерживать, до свидания!» Но эти обстоятельства чрезвычайные. Загнанный зверек не смеет возразить, и из моих глаз низвергается Ниагарский водопад…
Через час мы сидим на открытой террасе с Гарри и Эдит. Мои серые клетки бунтуют: это красная карточка, я этого так не спущу, тем более Максу! Мартин бы такого себе никогда не позволил.
– Дай ему еще один шанс. Пожалуйста, пусть это будет только желтая карточка, не удаляй его с поля. Таким счастливым, как рядом с тобой, я не видел Макса ни с его бывшей женой, ни с его подружками. Не знаю, что на него нашло, но если он извинится, ты должна его простить.
Гарри оказывает Максу медвежью услугу. Настоящий друг! Он уговаривает меня, как маленького ребенка, изо всех сил заступается за своего товарища, не имея никакого вразумительного объяснения его действиям.
Черт, у меня даже ключа от номера нет! Я вхожу в отель, все еще похожая на сестру Франкенштейна, ловлю на себе сочувствующие взгляды портье и надеюсь, что Макс не запер дверь. Что за идиотская, бредовая ситуация! Лифт везет меня на второй этаж. Длинный коридор, где мы только сегодня днем отчаянно целовались, кажется еще длиннее. Из-под двери видна полоска света, и я тихо вхожу.
Макс, раскинув руки, лежит на кровати. Я не двигаюсь. Он встает и проходит мимо меня в ванную. Это непонятно и совершенно не укладывается в голове: мужчина, которому я отдавалась несколько часов назад, теперь последний человек, к которому мне хочется прикасаться! Я быстро сбрасываю одежду, беру махровый халат и забираюсь под одеяло. Я дрожу, но в то же время испытываю ужасное, леденящее спокойствие. Завтра утром у меня два сценария действия: во-первых, можно улететь домой, а во-вторых… А если забронировать другой номер? Такая ли я решительная? И настолько ли сильная?
– Я не хочу сказать, что не уважаю тебя, – говорит он мимоходом, среди тишины, темноты и хоровода моих мыслей. И добавляет: – Я люблю тебя.
Твою мать! Что еще за признания, если час назад он вел себя, как последняя свинья?
– Если тебя что-то не устраивает в моем поведении, можно сказать об этом нормальным тоном, а не орать и не унижать меня у всех на глазах.
– Прости.
Я не отвечаю. Эта неделя должна была стать райской, неземной, без скандалов, ссор и выяснения отношений. Господи, как я могу выбрать между ним и мужем, может быть, даже разрушить свою семью, если он из-за такой ерунды впадает в истерику! И это только потому, что на две минуты перестал быть центром моего внимания. Я хочу сейчас просто спать, закутываюсь в халат, зарываюсь лицом в подушку и, совершенно обессиленная, наконец забываюсь сном.
Утро. Взгляд в зеркало меня ужасает: глаза приняли китайские очертания, нос увеличился вдвое… Но я снова свечусь. Спустя какое-то время после того, как я уснула, Макс разбудил меня, и я уступила. Мы занимались любовью, и я его простила. Когда я выхожу из ванной, он сидит за компьютером, читает какие-то новости и ждет. У него под глазами круги, но мешков нет. Это меня немного раздражает, потому что я сегодня вынуждена весь день провести в солнечных очках. Мы решили не отступать от намеченного плана, завтракаем и идем взять напрокат машину. Макс держит меня крепко, как будто никогда больше не отпустит. Мы собираемся поехать к морю. Макс удивительно быстро находит дорогу к автобану, ведущему мимо аэропорта «Фиумичипо», но с которого мы довольно быстро сворачиваем. Мимо деревенек, рощ пиний, мимо одиноких двориков, где спят собаки, мы приезжаем к морю. Под зонтом лежит парочка влюбленных, которые, кажется, забыли обо всех вокруг. Я бы тоже очень хотела утонуть в Максе и забыться.
