Как-то раз они сидели вдвоем, пили и болтали. Рик сказал, что женщины — это его пунктик. Когда он видит на улице хорошенькую мордашку, то обязательно оглянется. Коко нашла это очень милым. Она и сама заглядывалась на симпатичных парней, а то и нарочно подбиралась поближе, чтобы затащить потом в постель — и такое бывало. Но Рик-то на это не способен! Размышляя на подобные темы, она всякий раз вспоминала, как он затеял стирку в их первое утро, и ее разбирал смех. Рик вообще часто вызывал у нее улыбку. Даже когда напивался до свинского состояния. Коко хмурилась, но улыбалась уголками рта, — вроде как строгая дочь непутевого папаши, прощающая родителю милые слабости.
Коко очень нравилось думать, что только она способна оценить обаяние Рика. Обаяние его неумытой, помятой спросонья физиономии, на которой буквально написано чувство вины за ночную перепалку. Еще ни у кого она не видала такой жалкой физиономии. А его дурацкие реплики про погоду и прочую чушь, когда Коко впадала в черную меланхолию! Все это вызывало только улыбку — и теплое чувство в душе. Да, конечно, ни у кого не повернется язык назвать Рика «потрясающим мужиком». Ничего особенного. Но почему-то она не могла без него обойтись. Может, и вправду влюбилась?
Она рассмеялась. Да разве можно влюбиться в этого разгильдяя и беспробудного пьяницу? Однако, вспомнив лицо «беспробудного пьяницы», Коко едва не расплакалась. Она сделала для себя неожиданное открытие: любовь — это не душевное томление, не жар в груди. Пожалуй, то, что происходит с ней, даже трудно назвать событием. Но она плачет… Плачет при одной только мысли, что его нет рядом. Вот оно как обернулось… Коко почувствовала легкое раздражение, но оно тут же ушло, сменившись ощущением душевного комфорта.
Как-то, заявившись к Рику на очередной уик-энд, она увидела, что тот укладывает вещи. На вопрос «Что случилось?» Рик сообщил, что отец при смерти, так что нужно дней на десять смотаться домой, в Сан-Франциско. Наблюдая, как Рик, беззаботно напевая под нос, лениво кидает вещички в чемодан, Коко не удержалась от искушения попенять ему за такой пофигизм.
— Ты шутишь? Да он же бросил мою мамашу! А я его и в глаза не видывал! К тому же он алкоголик.
— Ну, прямо, как ты, — уточнила Коко.
— Пьянство — это у нас наследственное, — назидательно заметил Рик с широкой ухмылкой. — Жаль папашу… А не выпить ли за него?
Под этим благовидным предлогом Рик опрокинул стаканчик — хотя дел было по горло. Рядом с ним в полном молчании укладывал в ранец свои игрушки Джесс.
— Он тоже с тобой?
— Само собой!
— А школа? Как же занятия?
— Это проблема. Но на кого я его оставлю? Вообще-то я просил его мать… так она на меня наехала: плати двести долларов, иначе сидеть не буду! Не бог весть какая сумма, конечно, но дело не в этом. Я тресну, но не стану платить этой суке за то, что она будет сидеть с собственным ребенком. Пусть лучше он поболтается со мной по миру дней десять, может на пользу пойдет!
Джесс слушал молча. «Ну, тогда, может, я?…» — хотела было сказать Коко, но промолчала.
Ей никак не удавалось найти с Джессом общий язык. Сам он продолжал дичиться и дуться. Он вел себя, как щенок, и никого не подпускал к себе, кроме Рика.
И все же, двести долларов за десять дней — как-то чересчур, подумала она. Эта мадам, похоже, за-i была, что Джесс — ее родная кровь. Заломить двести долларов за собственного сына! Что же она за тварь такая, эта дамочка?
Сама Коко испытывала перед детьми безотчетный страх и рожать не собиралась. К тому же она и в кошмарном сне представить себе не могла, что ее прекрасное тело, отданное служению любви, будет обезображено беременностью. Но зачем же рожают женщины, которые не собираются заботиться о собственных чадах? Коко даже разозлилась на эту дуру.
— Я присмотрю за Джессом.
Рик и Джесс дружно обернулись в ее сторону. Они словно утратили дар речи.
— Ты это серьезно?
Рик явно не верил своим ушам. Джесс тоже пристально посмотрел на Коко.
От его взгляда ее даже дрожь пробрала.
— Я… Ну-у, да… серьезно…
Пути назад не было. Коко пожалела о собственном легкомыслии, но Рик уже душил ее в объятиях.
— Ты у меня просто чудо! Везет мне на женщин! Ты должен слушаться ее, понял, Джесс? А если она будет таскать в дом мужиков, ты мне расскажешь. Идет? — Рик вдруг помрачнел. — Ох, вспомнил сейчас о папаше, и так скверно стало… Пьянчужка, конечно, но хороший был человек!
Отец-то еще не умер, а Рик причитает, как по покойнику, с раздражением подумала Коко. Она с замиранием сердца ждала реакции Джесса. Сейчас он пошлет ее куда подальше.
— Так ты согласен? — спросила она.
— О'кей. Но только не пожалей, — бросил он.
В такие моменты Коко начинала чувствовать к Джессу острую неприязнь. Вообще-то, Коко хорошо относилась к мужчинам — ко всем мужчинам без исключения. Они такие душки! Может, и этот со временем станет вполне симпатичным — и она сумеет его полюбить… Хотя сейчас это казалось маловероятным.
Рейс на Сан-Франциско был утренний, но Рик совсем расслабился, забросил свой чемодан и уселся пить. Коко, впав в смутное беспокойство от перспективы остаться вдвоем с Джессом, стала пить за компанию. Впереди — целых десять дней разлуки, а у нее уже сейчас щемит сердце! «Я, наверное, глаз не сомкну», — пожаловалась она.
— Когда Джесс спит, все тихо. Не нервничай.
— Я не о том. Не засну, если тебя не будет рядом!
Рик порывисто обнял Коко. Потом вдруг посерьезнел и впервые поинтересовался, не будет ли у нее проблем на работе.
— С чего бы? — отмахнулась Коко. — Я же работаю днем. — Она слабо улыбнулась. — Ну, скажи, и за что я влюбилась в такого, как ты? У меня была куча поклонников, которые день и ночь дожидались меня, пылинки с меня сдували!
— Ох, отец, отец… — снова жалобно запричитал Рик, резко меняя тему и явно напрашиваясь на сочувствие.
Коко прислонилась щекой к заросшей щетиной физиономии Рика и поморщилась. Ощущение было такое, что с нее живьем сдирают кожу. Но когда Коко жалела мужчин, то готова была простить им все на свете, так что и это испытание выдержала стоически.
4
И вот началась совместная жизнь Джесса и Коко. Подружки Коко, раздираемые любопытством, что же из этого выйдет, повадились захаживать к ним едва ли не каждый день. Как и Коко, они понятия не имели, как надо обращаться с детьми, так что воспринимали все это как цирковое представление.
Джесс же откровенно игнорировал Коко, даже рта не раскрывал без особой необходимости, сидел в углу комнаты, как зверек в клетке, и слушал музыку. Коко сочла, что обязана, как минимум, кормить Джесса, поэтому после работы тащилась в магазин, хотя изнемогала от усталости, потом готовила ужин.
