Наступила тишина. Мама ждала, что Эмиль продолжит, но он молчал.
— Не осталось? Я же дала тебе десять марок, а ты взял только суп.
Эмилю стало стыдно.
— Я забыл. Вернее, не успел…
— Как забыл? Куда ты дел оставшиеся деньги?
Вопрос о деньгах звучал теперь постоянно, с тех пор как они переехали в город, а папа остался там, дома. Здесь у них дома не было, а была только квартира. Теперь Эмилю предстояло объяснить маме, что он не мог дождаться сдачи и вообще забыл про нее. А все почему? Из-за птицы, из-за пеликана, который сидел в столовой и пил кофе. Как об этом расскажешь? Ведь пеликаны не пьют кофе.
— Я забыл про сдачу, потому что там был один странный человек. Я же тебе уже говорил.
— Что за человек? И как это связано со сдачей?
— Ну, он был такой странный, что я решил посмотреть, куда он пойдет.
— Не понимаю, Эмиль.
Мама тяжело вздохнула и присела на край кровати.
— Что значит «решил»? Ты следишь за незнакомыми людьми?
— Но это был не человек, это была птица.
— Эмиль, что за чушь ты несешь? Ты здоров?
Мама потрогала лоб Эмиля и недоверчиво посмотрела ему в глаза.
— Или ты придумал все это ради забавы?
— Не придумал, мама, честное слово! Это была птица — пеликан. Он живет в нашем доме в пятом подъезде на восьмом этаже. У него на подбородке был такой же кожаный мешок, как на картинке в энциклопедии.
— Эмиль, боже мой!
Мама громко рассмеялась.
— Ты имеешь в виду господина Хурулайнена? Это за ним ты бегал по всему городу, забыв обо всем на свете? Придется тебе утром пойти в столовую и попросить вернуть сдачу.
Мама пошла в ванную и открыла кран. Эмиль пришел к ней.
— Что за Хрюлайнен?
— Хурулайнен. Госпожа Капио сдала ему свою квартиру на лето, а сама уехала за границу к дочери. Она сказала, что это очень вежливый господин. Я тоже уже успела с ним познакомиться.
Конечно, у него несколько странный вид, двойной подбородок и все такое прочее. Но это не повод, чтобы на него таращиться, да еще и преследовать. Ты же уже большой мальчик, а мелешь всякую чепуху.
— Никакой он не Хурулайнен, — возразил Эмиль. — Это птица, пеликан, я сам видел!
— Эмиль, ты в своем уме? — сказала мама. — Человека от птицы отличить не можешь. Все, хватит об этом, и прекрати обзывать добропорядочных людей.
Мама закрыла кран с горячей водой и вытолкала Эмиля из ванной в коридор.
Как человек может быть таким невнимательным? Эмиль лежал на кровати, и слезы капали на картинку с пеликаном. Но он совсем не думал о том, что книга намокнет и бумага испортится. Хотя раньше Эмиль всегда очень бережно обращался с энциклопедией, ведь ее подарил ему папа на двенадцатилетие.
Это пеликан, точно пеликан, Эмиль был в этом абсолютно уверен. И он обязательно всем это докажет.
Немного о снах
Эмиль проснулся. Оказывается, он заснул прямо на энциклопедии. Уже совсем стемнело. Августовский вечер заглядывал в окно. Эмиль больше не думал о пеликане, он думал о доме, о другом доме, том единственном и настоящем, что остался в Катинкюля.
Во сне он снова был там, в родной деревне. Так случалось почти каждую ночь. Он открывал знакомые двери и ходил из комнаты в комнату, словно в поисках чего-то, но никогда не мог найти это что-то и даже не знал, что он ищет. А еще Эмилю снилось, как будто он проснулся в полночь и в темноте пробирается на ощупь через всю избу в комнату, где спят мама и папа. Он стоит там и слушает, слушает… Не решаясь даже прикоснуться к ним, потому что боится, что папа будет снова ворчать: «Ну что опять стряслось?» Папа и мама лежат так близко, что Эмиль чувствует их дыхание, но на самом деле их там нет… Были еще и другие сны, где они даже не дышали, а лежали, словно на картине, картиной и были.
Во сне они всегда лежат рядом, но на самом деле этого никогда уже больше не будет. Там, в комнате, рядом с папой спит теперь другая женщина, а мама и Эмиль переехали в город. Чтобы остаться здесь навсегда.
Мама и Эмиль должны быть счастливы, что смогли снять квартиру в многоэтажном доме. В городе не хватает квартир, и многие люди никак не могут найти себе жилье и вынуждены всю жизнь мыкаться по углам у родственников и знакомых, жить в каких-то ночлежках или ютиться под старыми лодками. Мама и Эмиль должны быть счастливы, ведь у них есть двухкомнатная квартира с ванной, электроплитой и холодильником. Всего этого в деревне не было, там была только сауна, дровяная печь и погреб. А еще колодец и озеро вместо душа и горячей воды. Только колодец и озеро.
Эмиль вздохнул и натянул на себя пижаму. Он не хотел думать о деревне, он хотел уехать туда. Но это было возможно только во сне.
Один за другим гасли яркие квадраты огромных домов-кубиков, плотно набитых разными людьми.
Эмиль задернул шторы и выключил свет.
Когда он был маленьким, он старался как можно дольше не ложиться спать и боялся темноты. Теперь уже не боится. От сна невозможно убежать, он все равно рано или поздно тебя настигнет. Даже рыбы спят по ночам. А муравьи и ежи вообще спят всю зиму. Нельзя не спать дольше одних суток, не получится. Сон, настоящий глубокий сон, который начинается еще до сновидения, заключит тебя в свои объятия и лишит всего-всего, а взамен подарит невероятную легкость.
И вот прочь уходят свет, цвета и звуки, прочь ушел и дом, теперь он уже там, далеко, — дом, который был с Эмилем все это время. Вместе с домом пропали поля вокруг него и мрачный лес вдалеке. Не стало ни папы, ни мамы, ни книг, ни вещей.
Что же Эмиль получил взамен? Ничего, совсем ничего, но это и было самое лучшее из всего того, что он мог получить. Словно с плеч упал многотонный груз, который взрослые называют действительностью: люди, дома и вещи, лес и поля, искрящаяся на солнце река, а теперь еще и этот город, тяжелый, как сталь или железо. Все это накапливалось целые сутки и давило Эмилю на плечи.
Ночь забирала все, даже его собственное тело. И все равно следующим вечером он снова оттягивал ее приход — облегчение, испытанное во сне, быстро забывалось.
Но здесь, на пороге глубокого сна, он ни за что на свете не повернул бы назад по доброй воле. Ночь была самым притягательным цветом, а тишина — единственным звуком, который он хотел слышать.
Для него теперь существовал только один запах, но это был неуловимый запах, был только один вкус, но его нельзя было почувствовать языком.
А потом приходили сновидения. Все возвращалось на свои места, но уже в новом свете и новых картинках. Глаза были закрыты, а свет выключен, но Эмиль все равно все видел.
