— Это и есть Черная гора? — спросил Эмиль.
Эльза прищелкнула языком, задержала дыхание, как девчонки иногда делают, а потом выдохнула:
— Ух ты!
— Да, это она и есть.
— Почему же она называется Черной?
— Наверно, когда-то давно она действительно была черной.
— С трудом в это верится, — сказал Унтамола. Он взял удочку и стал спускаться к озеру.
— Это абсолютно точно, — заверил пеликан. — Она была черной и блестящей, как слоновая кость.
— Но слоновая кость белая, — заметила Эльза.
— Как слоновая кость черного слона, — поспешил добавить пеликан и так посмотрел на Эльзу, что та не посмела продолжить спор.
— Но однажды слон заболел и день ото дня становился все бледнее и бледнее, а потом…
— Что было потом?
— Гора больше не была черной, а имя осталось.
— Но какая связь…
— Давайте накроем на стол, — сменил пеликан тему. — Не поможете ли вы мне распаковать корзину? — спросил он у Эльзы.
— Может, мы накроем стол на берегу? Там, где рыбачит Унтамола. Вдруг он поймает рыбу? А на песке можно развести костер.
— Замечательная идея, — закивал пеликан. — Пойдемте на берег. Полагаю, что у всех уже разыгрался недюжинный аппетит.
«Аванти, недюжинный, где он только выискал эти слова, — подумал Эмиль. — Такое чувство, что он словари наизусть учит».
Они отыскали на берегу гладкую пологую скалу, которая и стала столом. В корзине с продуктами чего только не было: конечно, свежая салака, но еще и малиновый сок, бутерброды с сыром и паштетом, вафельный торт, бананы и шоколад. Аларик Унтамола выставил на стол и свои припасы: термос с горячим кофе, булочки с отрубями и лакричные конфеты. Рыбы он не поймал.
— Я помню, что кое-кто любит лакрицу, — сказал Унтамола и подмигнул Эмилю. Мальчик с притворной благодарностью улыбнулся в ответ. Эльза, широко раскрыв глаза, смотрела на пеликана, который с видимым удовольствием поглощал сырую салаку. Заметив ошарашенный взгляд Эльзы, он крылом предложил ей угощаться. Эльза испуганно замотала головой. Пеликан пожал плечами и спокойно продолжил свой завтрак. Эльза с трудом оторвала от него взгляд.
— Пора искупаться.
— Купаться надо было до еды, — поучительно произнес Унтамола.
— И до, и после, и во время еды, — засмеялся пеликан. Он был уже в воде: барахтался, нырял и пил воду, высоко запрокинув голову. Его одежда осталась на берегу.
— Ой, а у меня купальника нет, — сказал Эльза.
Пеликан плескался все сильнее и сильнее.
В какой-то момент на поверхности воды был виден только его хвост. Неожиданно он с шумом вынырнул, держа в клюве бьющегося окуня.
— Это же птица! — вскрикнула Эльза.
— Нет, это рыба, — заметил Унтамола. — Настоящий окунь-горбач.
— Я говорю про господина Хурулайнена, он же птица!
— Ну, птица и птица, — отозвался Унтамола. — Непростая, как видите!
Он спокойно курил на берегу, понимая, что удить рыбу сейчас бесполезно, пеликан ее всю распугал.
— Ты знал, — зашипела Эльза на Эмиля.
— Знал.
Эльза встала и демонстративно отошла подальше за кусты. Эмиль догадался, что она, наверное, тоже решила искупаться. Он заметил, как она осторожно спускалась в воду. Косичка была заколота наверх. Видны были только голая шея и спина.
Он отвернулся. Эльза была красивой. Впервые Эмиль подумал так о человеке. Красивая, какое приятное слово.
Пеликан вынул из воды очередную рыбину, и Унтамола отправился собирать хворост для костра. Эмиль стал ему помогать. Шишки они складывали в пустую корзину.
Огонь уже весело потрескивал, когда Эльза подошла к костру. Ее челка намокла и слегка завивалась. Они немного перекусили, пока ждали, когда приготовится рыба. Все молчали. Время от времени в костре щелкала какая-нибудь ветка, выбрасывая в небо целый фонтан искр. Воздух казался удивительно прозрачным. Эльза сидела с обиженным видом, не поднимая глаз.
Ни пеликан, ни пианист не заметили ее дурного настроения. Унтамола, сняв ботинки и носки, лежал почти на столе. Он закрыл глаза, положил руки под голову и, казалось, дремал. Пеликан следил за костром и рыбой. Он так и не оделся после купания, но в его облике не было ничего странного, разве что это действительно был пеликан. Напевая что-то себе под нос, он шевелил сучья в костре, подбрасывал сосновые шишки и проверял готовность рыбы лучинкой, которую специально выстругал для него Унтамола. Эмиль с удовольствием наблюдал за хлопотами пеликана. Он тоже вытянулся на теплом граните и забыл про Эльзу и ее обиды.
Высоко-высоко в небесной синеве, радостно кружась, пели последние ласточки лета.
— Эмиль.
Это была Эльза. Она склонилась над ним, и он почувствовал на своем виске тепло ее дыхания.
— Что?
Эмиль внимательно посмотрел в правый глаз Эльзы. Зрачок был маленький и черный, а радужка — тепло-коричневой. Ресницы делили ее на равные части. Эмилю хотелось, чтобы Эльза наклонилась еще ниже, но она выпрямилась и стала теребить в руках листок дикого щавеля.
— Но ведь так не бывает.
— Как «так»?
— Ты же понимаешь. Птица не может говорить, ходить, одеваться и жить, как человек.
— Я тоже раньше об этом не слышал. Наверное, такое случается, хотя и очень редко.
— Это же просто невозможно!
— Но это правда!
Эмиль махнул головой в сторону белой фигуры, хлопочущей вокруг костра. Эльза снова наклонилась и прошептала тихо-тихо:
— А может, это все обман?
— Что ты имеешь в виду? — испугался Эмиль.
— Если он использует костюм человека для того, чтобы его никто не узнал, то, может, это тоже костюм? Только птичий! А под перьями и клювом скрывается еще что-нибудь?
Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Наконец Эмиль рассмеялся:
— Бред какой-то. Нет, он самый настоящий пеликан. Интересно, а что там, по-твоему, могло бы быть?
Эльза в задумчивости нервно кусала губы.
— Ну, например, какое-нибудь… чудовище.
— И придет же тебе в голову такая чушь!
— Или не чудовище. А что, если там — человек?
— А под человеком опять птица, да?
Эмиль снова рассмеялся.
Эльза напустила на себя обиженный вид.
— Что ты ни говори, а это ненормально. Это противоречит всем законам природы. Такого просто не бывает.
— Готово, — крикнул пеликан и повернулся к ним, широко улыбаясь и снимая с лучины запеченную рыбу. Но, заметив внимательный и испытующий взгляд детей, он перестал улыбаться.
