Отец сел рядом, и пес тут же полез к нему на колени.
– Тебе веселее будет. Но гулять обязательно на поводке! И недалеко!
– А тебе как будет?
– У меня работы много. Поздно приезжаю, он, бедный, скулит. Опять не вытерпел, на лестнице наделал.
Он взирал на дочь со спокойствием старца.
– На что мне собака?
– Ты же весной сам просил Графа?
– Если бы ты мне своего жениха привезла и показала. А лучше сразу внука. Я бы тогда успокоился.
– Пап, ну прекрати. – Надежда поморщилась. – Не надоело? Одно и то же каждый раз... – Но тут же засмеялась: – Я тебе одного жениха привозила, так ты его прогнал.
– Какой это жених? Чужой муж! Привозила она...
Надежда по-детски приласкалась.
– Не сердись, пап. Что делать, если нет уже свободных, смелых и решительных мужчин? Как ты, например? Сколько тебе было, когда ты на маме женился? Вот! А мама была в два раза моложе.
– Не заговаривай мне зубы. – Он оставался непреклонным. – Как вы наловчились увиливать! И в телевизоре вы точно такие же, ничего прямо не скажут... Любить вы не умеете, вот что.
– Ты опять обобщаешь...
Он не услышал.
– Образование получили высшее, а чувства у вас остались на уровне начальной школы. И хватает их только на собак да кошечек... Останешься вон с ушастым век доживать! И меня оставишь, с Жаном Фолленом...
– Не оставлю, – вдруг серьезно возразила она. – Кажется, я встретила того единственного. И неповторимого. Его зовут Андрей.
Отец поверил, но со старческой иронией махнул рукой:
– Потом опять что-нибудь найдется. Три жены, алименты...
– Он не женат, папа. И никогда не был...
– Молодой, что ли?
– Ему тридцать пять лет.
– И холостой? Не поверю. При нынешних-то соблазнах. Кто такой? Чем занимается?
– Не знаю, пап, – обреченно вздохнула дочь. – Говорит, ассенизатор.
– Ну! Понятно... Ничего про себя не рассказывает?
– Ничего. Ездит на джипе с мигалкой. Куда-то улетает, потом прилетает... Но как он танцует, папа! Мы с ним даже какой-то приз завоевали...
– На джипе с мигалкой и танцует? Прохиндей.
– Мне так не кажется... Он невероятно сильный человек, но при этом очень спокойный. А когда танцует – взрывной, ярый какой-то... И глаза все время печальные. Прохиндеи ведь не умеют печалиться, правда?
Отец не ответил, сдержанно приласкал собаку, пряча скупую одобрительную улыбку, и вдруг встрепенулся.
– А что мы сидим тут? Пойдем, угощу тебя свежими грибами.
– Мне уже пора. – Надежда встала. – Сейчас будет электричка... Давай книги, которые не нужны, и я поеду...
– Ладно, проводим, – согласился Игорь Александрович. – Ну что, лопоухий? Остаешься со мной? Вот уж мы с тобой побродяжим!
Они сидели в роскошном, английского стиля, кабинете Ильи, в одинаковой позе, облокотясь на приставной стол. За спиной Ивана топился камин. Перед каждым стоял стакан с коньяком и две открытых коробки с сигарами. Оба курили и гасили окурки о каталог. И окурков было порядочно – разговор шел давно, долгий и невеселый.
– Ну, давай, Илюх! – Иван поднял стакан. – Студенческий тост – за любовь.
Мрачный и уже пьяненький Илья молча чокнулся и выпил до дна не поморщившись, после чего выудил новую сигару и стал неумело прикуривать.
– Из семьи я не мог уйти сразу, – продолжал рассказывать Иван. – Из-за дочки... Маргарита слишком рано повзрослела. Все видела, все понимала... В смысле, наши отношения с женой... Не зря говорят, дочери тянутся к отцам. Тот самый случай, все время на моей стороне... И я однажды заметил, она начала дерзить Варваре...
– Варвара – это кто? – уточнил Илья.
– Моя жена.
– А-а... Ты мог уйти. И не ушел, потому что не любил Надю.
– Любил. И сейчас люблю. Не в этом дело...
– В этом, в этом, Ваня! – Илья резко пристукнул кулаком. – Тебе нравилось развлекаться с ней, ездить на дачу, на природу... А потом ты шел в семью как ни в чем не бывало... Ты никогда не думал о ней! О ней! Потому что думал о себе. И вот сейчас все это кончилось.
– Давно кончилось...
– Тем более...
Иван повесил голову.
– Наверное, ты прав, господин издатель...
– Не наверное – а прав! – Илья перевернул бутылку над своим стаканом, но в ней оказалось пусто, и удивленно пожал плечами: – Как можно любить одну женщину и спать с другой? И не год, не два, а целых пять?
– Илюха, ты мастодонт.
– Да, меня так воспитали! Вернее, я сам себя воспитал. В старых и добрых английских нравах.
– Тебя просто никогда не любили женщины.
– Как это – не любили? – возмутился Илья. – Сколько угодно! Особенно в последнее время!
– Они не тебя, Илюх, они твои бабки любили.
– Другое дело, я всю жизнь люблю одну Надежду!
– С пятого класса?
– С пятого! – Он схватил Ивана за рукав. – Пошли!
– Куда?
– Пошли-пошли!
Иван подчинился. Илья ногой распахнул внутреннюю дверь, пропустил Ивана вперед.
– Вот, смотри! Теперь это кабинет пиар-директора Надежды Петровой.
– Круто. Футбол гонять можно.
– Кабинет дождался свою хозяйку.
– Дождался?! – с насмешливым изумлением переспросил Иван.
– А теперь иди вот сюда! – Он ткнул рукой в окно. – Видишь салон? Я совсем скоро отведу ее туда!
Иван придирчиво осмотрел его с ног до головы, неожиданно ловко сдернул очки и так же ловко опять нацепил Илье на нос.
– Не исключено, – резюмировал он. – Но запомни: наша с тобой надежда на лучшую жизнь может сбежать от тебя в свадебном платье. Из магазина.
Илья поправил очки и рассмеялся:
– Это не простой магазин, Ваня! Из него обычно не сбегают!
– Почему?
– В этом салоне, в укромном месте, есть небольшой зальчик, – снисходительно поведал Илья. – И сидит там приятная тетка из местного ЗАГСа. За хорошие бабки обвенчает в три минуты. Под марш Мендельсона. А на втором этаже ра-аскошный ресторан. Для соответствующих торжеств. Сервис!
Иван молча подался обратно, в кабинет Ильи.
А тот с чувством превосходства последовал за ним, еще раз вознамерился налить коньяка, со стуком уронил бутылку на стол и нетвердым шагом двинулся к бару.
Иван педантично поставил бутылку на пол.
