Они чуть не столкнулись в холле Останкино около лифтов и отпрянули друг от друга. Без сомнения, каждый намеревался немедленно и независимо проскочить в свою сторону – и не смог этого сделать.
Вокруг спешили, сновали, шли, бежали люди...
Иван взял Надежду под руку и повел на лестничную площадку, но она высвободилась.
– С ума сошел?.. Видят же.
– Ну, теперь-то можно все, – возразил тот насмешливо. – Ходить под ручку, хлопать друг друга по плечу и даже обниматься на людях.
– Почему?
– Потому что мы расстались с тобой друзьями. Или нет?
Она промолчала.
– А друзьям позволительно все, – продолжал Иван. – Даже уединяться и шептаться в укромном месте. Мы теперь – как все!
– Ну что ты хотел? Мне некогда...
– Поговорить. – Они оказались на пустой лестнице. – Позавчера из Чечни приехал. И еще не видел тебя... Слышал, ты увольняешься и замуж выходишь?
– От кого слышал?
– Крикаль сдал. И знаешь, я застал его в великой печали. Он так расстроился, что мы с тобой разбежались. Даже плакал...
– Стас сказал правду, – холодно проговорила Надежда. – Я специально приходила к нему с Ильей. Чтоб он своими глазами увидел, как я расстроила его замыслы. Увольняюсь и выхожу. Что еще?
– А я увольняюсь и возвращаюсь. По твоему совету – в семью. И все мы заживем счастливо. Потом умрем в один день.
– Что ты хочешь, Ваня?
– Хочу сказать, что Крикаль этого не переживет и, следовательно, умрет раньше нас.
– Нет, чего ты добиваешься?
– Мечтаю, чтоб ты меня простила.
– Я тебя простила. Еще что?
– Нет, ты меня не простила. Я слышу это по твоему голосу. И я добьюсь, что ты меня простишь.
– А потом все сначала? Целоваться в лифте, встречаться на часок у меня в квартире? После командировки. Так?
– Ты стала жестокой, Надя...
– Мне это уже второй за сегодня говорит. Значит, я и правда жестокая...
– Прости, я не хотел. – Иван попытался приобнять ее, но Надя вывернулась.
– Господи, какие вы одинаковые...
– С кем?
– Все, увидел, как друзья поговорили, – теперь иди! – И она побежала по лестнице, но Иван догнал, громко зашептал:
– Хотел тебя предупредить... Надя, пожалуйста, в ближайшие два-три дня не езди на метро и на городском транспорте.
– А как прикажешь передвигаться по городу?
– Могу подвозить, как раньше...
– Спасибо, нет.
– И еще... Не надо посещать людные места. Ты ведь не любишь толпы, правда?
– Может, тогда дома сидеть?
– Да! Лучше всего в ванной комнате. Или в спальне, под подушками и одеялами.
– Грядет конец света?
– Только не говори никому. А то скажут: распускаю панические слухи...
– Илье тоже не говорить? – с издевкой уточнила она.
– Тем более ему! – Иван перевел дух. – Но к сожалению, он не ездит на метро и не посещает мест большого скопления граждан...
Надежда насторожилась.
– Ваня, ты шутишь? Или что-то знаешь?
– Да ничего я толком не знаю! – рассердился тот. – И никто не знает. Пользуюсь информацией из достоверных источников, приближенных к силовым структурам. А источники эти, скажу тебе, такие грязные... За деньги сливают все.
– Спасибо за предупреждение, – сказала сухо Надя.
– И еще! – Он схватил ее за руку, зашептал: – Если господин издатель заманит тебя в салон для новобрачных... Там, наискосок от салона... Будь осторожна.
– Если заманит, нечего осторожничать...
– Внутри магазина филиал ЗАГСа. Венчают за деньги и в три минуты.
– Это я учту! – усмехнулась Надежда, отняла руку и стала подниматься по лестнице, будто дразня Ивана своими соблазнительными формами.
– Ты меня простишь! – громко прошептал он. – Я добьюсь этого!
Когда стали видны ее бедра под короткой юбкой, он резко отвернулся и пошел вниз...
И опять чуть не столкнулся, но на сей раз с Тимофеем, который торопился вверх.
– Здорово, Вань! – резко затормозил тот. – Слушай, я тебя искал... Можно, я посмотрю твои материалы по Чечне?
– Зачем?
– Понимаешь, я сейчас делаю такую работу... – Он закурил. – Аналитическую... В общем, политика и война. Мне нужен сочный кусок! Чтоб дать по нервам... Ну, результаты ракетного обстрела, например. Трупы, кровь... Короче, все ужасы войны. Я их, сволочей, накормлю человечиной!
– Кого?
– Политиков!
– Спроси у Саши. – Иван попытался пройти, но Тимофей повис у него на рукаве.
– Просил – не дает! А у меня монтаж...
– Скажи оператору, я разрешил. – Иван отпихнул новоявленного аналитика и побежал вниз. – Дать кусок сочного мяса...
Вечером Надя вошла в свой подъезд, медленно поднялась по лестнице, постояла у собственной двери. Неохотно достала из сумочки ключи, открыла замки и вошла в переднюю. Квартира была обыкновенной «хрущевкой» с раздельными комнатами. Не включая света, постояла, прислонясь к стене, не глядя, привычным жестом положила сумочку на зеркальный столик.
Вдруг ей показалось – кто-то есть в квартире!
Она включила свет, спросила тихо:
– Я пришла... Кто дома? Папа?
Ей снова послышались шаги.
– Кто здесь?
Надежда включила свет на кухне – пусто. Щелкнула выключателем в одной комнате, во второй – померещилось...
Успокоившись, медленно сняла плащ, сапоги, включила на кухне газ, поставила чайник.
И сразу же вспомнился эпизод, как на этой же самой кухне стоял Андрей и готовил утренний кофе. Он был в трусах и рубашке, молол зерна на ручной кофемолке, а чайник в это время свистел на газовой плите. Он переставил его на другую конфорку – обжегся. Потом всыпал кофе в турку, налил кипятка, уже по-человечески взяв ручку чайника прихваткой, поставил на огонь и открыл холодильник – достал сливки.
Надежда наблюдала за ним с порога спальни и улыбалась...
И сейчас она стояла и улыбалась точно так же.
Надя спохватилась, пошла в комнату и стала переодеваться. Долго копалась на полке в шкафу, подыскивая что-нибудь старенькое и рабочее, – выудила тресс телесного цвета, еще тех времен, когда занималась бальными танцами. Растянула его, осмотрела и вдруг, решительно скинув с себя белье, с удовольствием влезла в него, вползла, как змея, и встала перед зеркалом.
