— Ну же, перестань ломаться, детка, — плохо контролируя свои действия, горячо зашептал он.
Одной рукой Обручев держал девушку за затылок, а другой пытался расстегнуть блузку. Тугие петельки не хотели пропускать плоские пуговки, и, не справившись, он стал вырывать их вместе с материалом. Удары рвущегося сердца заглушали хрипы, со стоном вылетавшие из его груди; трясущиеся пальцы не слушались, а блестящая пелена, застилавшая сознание, все плотнее заволакивала сознание.
— Что ты делаешь?!! — в голосе Алены зазвучала паника, но ее сопротивление только подхлестнуло желание Артема.
— Не будь дурочкой, — хрипел он, — ты же не чай пришла пить, мы же оба знаем, для чего ты здесь.
Приподняв Алену, он сжал ее с такой силой, что она вскрикнула от боли. Сделав несколько шагов, он почти бросил ее на диван, навалился и, вжавшись в ее худенькое дрожащее тело, застонал от удовольствия. Рванув блузку, он услышал, как затрещала тонкая шелковая ткань, и ощутил под своей ладонью рельефный гипюр нижнего белья. Сердце беспорядочно долбилось в ушах, горячечное дыхание обжигало дрожащие губы, а запах кожи девушки сводил с ума. Отодвинув ладонью полупрозрачную ткань, Артем коснулся рукой ее груди, и с головы до ног по всему его телу пробежала сладкая дрожь.
Молча целуя ее шею, волосы, он вдруг ощутил, что Алена перестала сопротивляться и затихла. Наклонившись над ее лицом, он почувствовал на своих губах странный солоноватый привкус и, откинувшись, попытался заглянуть ей в глаза. Лежа на спине, Лена безучастно смотрела в ровные квадратики наклеенного на потолок пенопластового рисунка, а по ее неподвижному лицу катились слезы.
— Перестань, мы же не дети, — чувствуя, что волна желания постепенно уходит, сердито сказал Артем. — Ты ведешь себя так, будто я пытаюсь отнять у тебя невинность. Что естественно, то не безобразно, ты — женщина, я — мужчина, и я устал ждать, когда ты наконец соизволишь вспомнить об этом, — с обидой проговорил он.
Она никак не отреагировала на его слова, а он по-хозяйски поправил на ней сбившееся белье, сел на диване и с раздражением отвернулся. Еще ни одна женщина не вела себя с ним подобным образом, наоборот, он привык к тому, что от одного вида его бархатистых глаз любая считала за честь претендовать хотя бы на кроху его внимания. Внутри него поднималась волна глухого раздражения, граничащего с бешенством, и молчание Алены только усиливало это чувство.
— Почему нет, если у нас все решено? — стиснув зубы, зло бросил через плечо он. — Какая тебе разница, случится это сейчас или чуть позже? Ты что же, думаешь, мы с тобой так и будем всю жизнь ходить, держась, словно два пионера, за ручки и по субботам в темном зале кинотеатра целомудренно целовать друг друга в щечку?
Глубокое разочарование и обида заполнили все его существо: впервые ему отказывали, и отказывали так грубо и категорично. Алена по-прежнему молчала, и в этом молчании Артему слышался не только упрек, но и оскорбительное презрение к нему как к мужчине.
— Ну и что из того, что я не сумел сдержаться? — резко бросил он. — Ты пойми, любому мужскому терпению приходит конец, и в том, что произошло, ты виновата не меньше моего. В конце концов, моя совесть чиста, я не намерен брать тебя против твоей воли, не хочешь — не надо, только тогда зачем ты сюда пришла, ты можешь ответить?
Слегка развернувшись, он покосился на Алену, но ее глаза были закрыты, и из-под ресниц все еще катились слезы.
— Интересно, — скривился он, — обиженная сторона — я, а рыдаешь, словно безутешная вдова, — ты. Да ты просто смешна со своими предрассудками. От тебя что, убыло бы? — Из груди Алены вырвался громкий всхлип. — Да с бревном в постели и то интереснее, чем с тобой, оно хоть не скулит, — пытаясь выместить на ней накопившееся неудовлетворение, презрительно проговорил он.
— Зачем ты все испортил? — вдруг негромко прошептала она.
— Что я испортил, что? — с нажимом выдавил Артем. — Неужели ты не понимаешь, что отношения между мужчиной и женщиной не могут быть платоническими вечно, или на эту тему ты еще не переговорила со своей мамочкой?
— Не смей говорить о матери плохо! — устало прошептала Алена, вытирая щеки ладонью. С трудом сев на диване, она попыталась застегнуть порванную на груди блузку, но пуговицы были вырваны «с мясом» и на их месте зияли некрасивые прорехи.
Увидев выражение ее лица, Артем на миг смутился, но потом, напустив на лицо бесшабашное выражение, ободряюще подмигнул:
— Дело житейское, извини, я малость погорячился, в следующий раз куплю тебе другую.
— Следующего раза не будет, — глухо проговорила Алена. На ее бледном лице застыло выражение бесконечного страдания, и в отблесках света из коридора Артем увидел, что ее глаза стали неживыми.
— Я не думал, что ты так отреагируешь, — раскаялся он. Взяв Алену за руку, он почувствовал, что ее пальцы стали ледяными. — Не надо на меня сердиться, я не хотел сделать тебе больно, просто я не могу без тебя, понимаешь? — он попытался заглянуть ей в глаза, но ее взгляд проходил сквозь него, словно через пустое пространство, отдаленно и отрешенно.
— Не нужно извиняться, я все поняла, — ровно сказала она.
— Ну вот и хорошо, — неуверенно протянул Артем.
В голосе Алены не было никаких намеков на то, как она сама относится к своим словам, и, как ни старался Обручев взять в толк, что она имела в виду, ему не удалось этого сделать.
— Я надеюсь, это происшествие не станет яблоком раздора между нами? — спросил он. — Мне бы не хотелось, чтобы сегодняшнее недоразумение повлияло на наши отношения. Если для тебя это так важно, я постараюсь впредь контролировать свои действия. Так как, миру мир? — он протянул мизинец и коснулся ее ледяной ладони, но занемевшие от холода пальцы Алены выскользнули из его руки. — Может, кофе? — примиряюще предложил он. — Или тебя покормить? Ты есть хочешь?
— Спасибо, я сыта, — официальным тоном отказалась она.
— Ну, Лен, перестань дуться, — по-детски наивно сложив губы сердечком, попросил Артем, — иначе так дело не пойдет.
— Оно и так не пойдет, — запахивая на себе порванную блузку, с обидой сказала она. — Неужели ты думаешь, что после всего того, что произошло, мы будем вместе?
— А что такого произошло? — в голосе Артема зазвучало искреннее удивление. — Знаешь, тебе нужно немного успокоиться. Сядь, я налью тебе коньячку, мы поговорим, все обсудим…
— Нечего нам с тобой обсуждать и говорить тоже не о чем, — едва шевеля губами, холодно произнесла Алена. В прихожей она оделась и взялась за ручку дверей.
— Ну ты же не можешь все перечеркнуть из-за какой-то ерунды? — глядя на уходящую Лену, не поверил своим глазам Артем. — Подожди, не горячись, давай я тебя провожу.
— Я в состоянии найти дорогу домой самостоятельно.
— Если с тобой что-то случится, я никогда себе не прощу, — и Артем снял с вешалки кожанку.
— Хуже, чем то, что сейчас произошло, со мной случиться уже не может, так что не утруждайся, — тихо обронила она.
