— Ну, тебе виднее… — Видимо, усилия, приложенные к тому, чтобы произнести непривычно длинную речь, оказались настолько велики, что сил на дальнейшие споры у Черемисина просто не осталось.
— Давай выпьем за то, чтобы мне наконец повезло, — Тополь поднял свою рюмку.
— Почему бы и нет? — философски согласился Александр. — Будь!
* * *
— Настенька, миленькая, зачем он тебе нужен, он же старый? — Марина Дмитриевна села напротив дочери. — Я никак не могу поверить, что ты собралась замуж за Леонида Семёновича.
— Почему ты не хочешь меня услышать, мама? — Настя отложила пудреницу, и её лицо приняло упрямое выражение. — Уже много раз я просила тебя не вмешиваться в мою личную жизнь. Я полюбила мужчину, он сделал мне предложение, и я согласилась. Что в этом странного? Да, он старше меня, опытнее… и что из этого? Почему я должна ломать свою жизнь только из-за того, что мой избранник не вписывается в общепринятые стереотипы?
— Когда мужчина старше женщины, это неплохо, а даже хорошо, в определённых случаях. Но это «старше» должно иметь свои границы. Я могу понять разницу в пять, десять, ну, на крайний случай в пятнадцать лет, но в двадцать семь?.. — Марина Дмитриевна развела руками, и в её глазах появились недоумение и тревога. — И потом, быть холостяком в сорок пять — это как минимум странно. Скажи мне, дочка, Леонид Семёнович — вдовец?
— Зачем сразу вдовец? Вовсе нет, — Настя наивно хлопнула ресницами. — Все его жёны живы и здоровы, ничего с ними не случилось. Живут себе потихонечку, воспитывают детей.
— Что значит жёны? — Марина Дмитриевна откинулась на спинку стула, и на её лице появилось удивление. — Он что, был женат неоднократно?
— Конечно, — Настя с сочувствием посмотрела на мать. — Разве такой мужчина может быть обделён женским вниманием? У Лёнечки за плечами уже три брака. К сожалению, все три — неудачные, но это мы как-нибудь исправим.
— Настя, о чём ты говоришь?! — потрясённо прошептала мать. — Если он был уже трижды женат, это значит…
— Ничего это не значит! — с вызовом перебила дочь. — Почему из всего необходимо делать проблему? Да, он был уже трижды женат, и что из этого? У каждого своя судьба, только и всего.
— Но это о чём-то говорит! Послушай, дочка, три неудачных брака — это показатель того, что мужчина не может ужиться ни с кем, как ты этого не можешь понять?! Да, люди делают ошибки, никто от этого не застрахован, но чтобы ошибиться три раза подряд?
— А почему бы и нет? Разве не ты мне всегда говорила, что в жизни бывает всякое?
— Но не такое же!
— Да какое такое?! — недовольно повысила голос Настя. — Да, Лёня уже трижды женат, и что ему теперь удавиться и не жить?
— А от предыдущих браков у него остались дети?
— Если тебе это так интересно, да! — Настя вскинула подбородок и сжала губы, всем своим видом давая понять, что она намерена отстаивать свои позиции до конца.
— И сколько же им лет? — голос Марины Дмитриевны дрогнул.
— Зачем это тебе?
— И всё же?
— Если тебя это развлечёт, пожалуйста, — словно делая огромное одолжение, Настя закатила глаза и едва слышно цокнула языком. — Старший у него сын, мы ровесники, или что-то около того. Средней девочке года на два поменьше, а младшей — не то семь, не то восемь. Лёня что-то говорил об этом, но мне всё это до фонаря, поэтому я особо не парилась. Как их там зовут, сколько им лет, — моё какое дело? Да пусть там хоть целый детский сад, ко мне-то это какое имеет отношение?
— Как это какое? Ты собираешься жить с мужчиной, и тебя нисколько не интересует его прошлое?
— А зачем мне его прошлое? Что я с ним буду делать?
— Дочка, да ты послушай, что ты говоришь. Твой Лёня — многоженец со стажем…
— Ну, мам, ты даёшь! — возмутилась Настя. — Да будет тебе известно, многоженец — это когда мужчина женат на нескольких женщинах одновременно, а Лёня абсолютно свободен. Разница есть?
— Настя, послушай меня, он непорядочный человек — Марина Дмитриевна почувствовала, как от напряжения у неё начинают болеть глаза и затылок, и поняла, что поднимается давление. — Настя! Мужчина, с лёгким сердцем бросивший троих детей и тут же решивший жениться снова, не может быть порядочным по определению!
— Да откуда ты знаешь, с каким сердцем он их бросал? — разозлилась дочь. — И вот ездит мне по мозгам! Он такой-то да такой-то! Что ты о нём вообще знаешь? Только то, что тебе рассказала я!
— Настя, ты совершаешь огромную ошибку. Человеку, разрушившему три семьи, ничего не стоит сделать это в четвёртый раз.
— Мы ещё не поженились, а ты уже пытаешься нас развести! Чего ты добиваешься? Чтобы мы рассорились окончательно, и я перестала поддерживать с тобой отношения? Этого ты добиваешься? — глаза девушки стали злыми. — Я сообщаю тебе, что счастлива и собираюсь замуж, а вместо того чтобы за меня порадоваться, ты затеваешь какой-то нелепый разговор. Мне всё равно, сколько раз Лёнечка был женат и на ком. Его прошлое — только его дело, и меня оно касаться не должно. Я его люблю, а он любит меня, и мне этого достаточно. А всё остальное — чушь собачья, ясно?
— Нет, не ясно! — Марина Дмитриевна стукнула ладонью по столу. — Раскрой глаза, Настя, ты уже взрослая девочка, и задай себе один-единственный вопрос: по какой причине эти три женщины предпочли остаться в одиночестве, с маленькими детьми на руках, лишь бы не мыкаться с этим горе-мужчиной! Спроси себя, почему так вышло?
— Тебе что, доставляет удовольствие копаться во всей этой грязи?! — закричала Настя. — Если какая-то дура не смогла удержать интересного мужчину около себя, это её проблемы, а не мои!
— Они что, все были дурами?
— Значит, все!
— Значит, они все дуры, а ты одна — умная, так? — голос Марины Дмитриевны прозвучал неожиданно резко.
— Нет, умная у нас только ты! — вконец обозлилась Настя. — Ты думаешь, я не понимаю, зачем ты завела весь этот разговор? Напрасно надеешься!
— И зачем же?
— Пятнадцать лет назад мой дорогой папочка приказал долго жить и оставил тебя, такую славную и замечательную, одну, с маленьким ребёнком на руках и без копейки денег в кошельке!
— Не смей так об отце… — губы Марины Дмитриевны едва шевельнулись.
— Уж не знаю, почему ты не вышла замуж снова, не захотела или просто не смогла, — безжалостно продолжала Настя, — но твоя жизнь свелась исключительно к заботам обо мне. Стараясь зализать раны, ты прыгала и порхала вокруг меня и готова была вылезти из кожи, лишь бы заглушить одиночество. Что, не так?! — глаза Насти сузились. — Пятнадцать лет я была смыслом твоего существования, ширмой, за которой ты до сегодняшнего дня пряталась от реальной жизни. И вот в один день всё должно измениться, всё должно стать иным. И ты испугалась, — на лице Насти появилась жестокая улыбка. — Конечно, бродить одной среди четырёх стен, вслушиваться в тишину и ждать как манны небесной телефонного звонка хоть от кого-нибудь — занятие не из весёлых.
