— И за что им только деньги платят? — поминая коммунальщиков недобрым словом, буркнул себе под нос Тополь. — Ладно, Катька на пятом. А кто на девятом, тому как?
— Вот так и ходим, Лёнечка!
Неожиданно из-за поворота лестничного марша, мягко ступая по кафелю войлочными подошвами тапочек, появилась бывшая соседка Тополя, Раиса Павловна Журавлёва. Низенькая, приземистая, чем-то напоминающая круглый плюшевый пуфик на маленьких колёсиках, она слыла бессменным справочным бюро дома и знала о жильцах всё и даже чуточку больше. Побаиваясь языка вездесущей всезнайки, соседи предпочитали не ссориться с Журавлёвой и оказывали ей всяческие знаки уважения, которых, по твёрдому мнению Тополя, она абсолютно не заслуживала.
В те времена, когда он ещё жил с Катей, скверная женщина всегда старалась сунуть свой нос туда, куда её не просили, и эта милая привычка лезть не в своё дело доводила Леонида до белого каления. Не считая нужным пресмыкаться перед этой подколодной змеёй, вечно вынюхивающей и высматривающей то, что её не касалось никоим образом, Тополь не жаловал пожилую женщину, из чего автоматически следует, что та отвечала ему взаимностью.
Предпочитая обойти Журавлёву стороной, Тополь механически убрал руку с букетом за спину и уже направился в обход приземистого пуфика, когда Раиса Павловна, будто чуя лёгкую добычу, широко улыбнулась и загородила своими объёмными формами проход на следующий этаж.
— А что это у тебя в руке, никак цветочки? — Она кивнула за спину Тополя.
— А, это? — он достал гвоздики из-за спины, небрежно поднёс их к носу и сделал шумный вздох. — Это так, между делом. Шёл по улице, дай, думаю, куплю, уж больно они мне приглянулись.
— Н-да? — глаза справочного бюро на добровольных началах сначала широко открылись, затем, внимательно изучив тёмно-красный веник, сузились до щёлочек. — А в подъезд ты к нам забрёл тоже по старой памяти?
— В общем-то, да, — нервно хохотнул Леонид и, желая показать, что никаких дальнейших объяснений он давать не намерен, сделал шаг вперед, но насмерть стоящая на рубежах Журавлёва так просто своего шанса упускать не собиралась.
— Так ты к Катьке, что ли? — для верности уперев руки в крутые бока, чтобы жертва уж точно не смогла просочиться мимо, она склонила голову набок и изучающее оглядела Тополя с головы до ног.
— А ваше какое дело? — Тополь бросил на тумбовидную фигуру неприязненный взгляд.
— А вот грубить, юноша, не стоит, — глазки Журавлёвой холодно сверкнули. — Я же не из пустого любопытства спрашиваю. Если к кому другому — дело одно, а если к Катерине — так поезд-то — тю-тю!
— Что значит тю-тю? — растерялся от неожиданности Тополь.
— А то и значит, что ты опоздал! — чуть ли не мурлыкая от удовольствия, протянула она. — Поезд уже ушёл и рельсы с собой забрал.
— Что за ахинею вы здесь несёте?! Какой поезд? Какие рельсы? А ну-ка, посторонитесь! — Леонид сделал резкий жест рукой, как бы предлагая Журавлёвой освободить проход, но та, буквально сияя от счастья, так нежданно-негаданно свалившегося на её голову, даже не подумала отойти.
— А я гляжу, миленький, ты ничего не знаешь? — с напускной жалостью проговорила она и, глубоко вздохнув, бросила на Леонида полный притворного сочувствия взгляд. — Уехала твоя Катька, уже полгода, как уехала.
— Как это? — от неожиданности лицо Тополя вытянулось.
— А вот так, — Раиса Павловна неспешно сложила руки на своей широкой груди. — После того как ты собрал свои вещички и сиганул из дома, она себе места не находила, всё ждала, когда ты опомнишься и вернёшься. А потом мало-помалу очухалась и взялась за ум.
— Что значит взялась за ум? — изменяя своему принципу не вступать ни в какие переговоры с Журавлёвой, удивлённо спросил Леонид.
— А то и значит, что к ней стал захаживать другой. Свято место пусто не бывает, — длинно протянула Раиса — справочное бюро.
— Другой? Какой ещё другой?! — от мысли, что ему, неотразимому, горячо любимому и единственному, могла найтись замена, да ещё так скоро, Леонид пришёл в состояние полного столбняка. — Что вы такое говорите, Раиса Павловна?
— А ты думал, ты — пупок земли! — язвительно выговорила она, и её губы презрительно скривились. — Тот, что ходил к Катьке, в отличие от тебя, не кобенился, потому что с понятием, вот что я тебе скажу. А с понятием он потому, что иностранец.
— Иностранец?! — выпучил глаза Тополь.
— Да. Хоть и немчура, а понятие имел, — царственно кивнула Журавлёва. — И поздоровается, и дверь придержит, и сумку на этаж поможет донести, да и внешностью вышел — тебе не чета, образине бородатой. Это ты под мышку Катьке дышал, гвоздь погнутый, а тот — видный мужик, красивый.
— И как часто он сюда ходил? — в голосе Тополя звякнули металлические нотки.
— А ты обороты-то сбавь, а не то лопнешь от натуги, — холодно посоветовала она. — Сколько он ходил, разницы нет, а вот до чего доходился, — это я тебе сообщу.
Пересиливая желание вцепиться ненавистной тётке в горло, Тополь скрипнул зубами и сжал руки с такой силой, что ломкие стебли мороженых гвоздик захрустели под прозрачным целлофаном.
— По весне вышла наша Катька за этого Ганса замуж, а в самом начале лета сдала свою квартиру знакомым и уехала за границу. Между прочим те, которые сейчас там живут, люди порядочные и уважительные, в отличие от некоторых… — Журавлёва снова смерила Леонида недобрым взглядом.
Какое-то время Тополь растерянно молчал, с трудом переваривая полученную информацию, но потом его лицо стало постепенно проясняться.
— Что вы мне лапшу на уши вешаете? Никуда Катька уехать не могла! — вдруг категорично выдал он и презрительно ухмыльнулся. — Как же она уедет, когда Оксанка ещё несовершеннолетняя? Кто же выпустит ребёнка за границу без согласия отца, то есть меня? Прежде чем сочинять байку, могли бы поинтересоваться, какие на этот счёт есть законы. Без дочери Катька из страны не уедет, а разрешения на выезд ребёнка я не подписывал, так что нечего трепать мне нервы!
— Ишь ты, распетушился-то как! — Журавлёва бросила на Тополя высокомерный взгляд. — И откуда что берётся! С виду — прыщ, а корчит из себя премьер-министра. Говорю, уехала твоя Катька, значит уехала! А Оксана осталась в Москве, у своей бабки, между прочим, твоей бывшей тёщи. Через два года она закончит школу, получит паспорт, и тогда ты ей больше не указ, — переедет к своим в Германию. А пока суд да дело, Катька с Гансом будут туды-суды мотаться, проведывать их, да бабке деньжат подбрасывать. А девочке Ганс в ихнем университете уже место забронировал, чтобы высшее образование она в Германии получала, а не в России.
— Очень содержательно! — едко выдавил из себя Тополь. — Надеюсь, это всё?
— Почти, — уголок правого века Раисы Павловны дёрнулся. — Только Катька уехала в Германию не пустая.
— Что значит не пустая? — Тополь с недоумением посмотрел на Журавлёву.
