Доставить сюда одежду тоже было нелегко. Нам пришлось заполнять таможенную декларацию и заявлять, что наши платья не представляют какой-либо ценности сами по себе. Мы были вынуждены перечислить все, что везли с собой, включая аксессуары. Пережили два досмотра — в Англии и в Америке. А потом, когда с таможенными процедурами было, наконец покончено, нам с Александром пришлось задуматься над тем, как доставить огромные баулы в отель. К счастью, удалось разыскать некую службу грузоперевозок; парни под завязку набили машину нашими вещами, а мы ехали сзади, вплотную к ним, чтобы они не смылись.
Первые сутки никто из нас не покидал отеля. Я была поглощена тем, что наедалась до отвала, безостановочно поглощала чипсы и любовалась видами на Гудзон, не утруждая себя прогулками. Мы лишь побывали в близлежащем магазине Джерри, чтобы посмотреть, как распродаются наши вещи, но, когда я увидела девственно-нетронутые ряды своих белых блузок, мне сразу же захотелось уйти. Я вернулась в бар, села в кожаное кресло, один за другим выпила два стакана «Кровавой Мэри» и устроилась в уголке с газетой.
В то время как весь модный Лондон вращался вокруг нас. Спрятавшись за разворотом Telegraph, я видела, как вошел Джефферсон Хек в обществе некоей худой девицы и какого-то парня с татуировками на предплечьях. Они очень напоминали хокстонскую компанию. В другом конце бара я заметила одну из сестер Сайке, она сидела за столиком с кем-то столь же худым и лохматым, как она сама. В ближайшем углу звезды Нью-Йорка усердно поддерживали свое реноме: автор «Секса в большом городе» Кэндес Бушнелл обедала с Джей Мак-Инерни и Салманом Рушди. Я скромно допила свой коктейль, опустошила миску арахиса и незаметно смылась.
Горничные только что закончили уборку в нашем номере, и мы пытаемся как-то украсить комнату до прибытия Эйдена. Эйден — один из лучших кастинг-агентов в Нью- Йорке. Англичанин по происхождению, он согласился организовать нам показ только из уважения к Александру, которого знает уже много лет. Может быть, между ними что- то и было, но теперь они просто друзья. Последние несколько недель Александр активно переписывался с ним по электронной почте. Письма стайками летели из-за океана и обратно. Сколько нам нужно манекенщиц? Когда у нас показ? Какую сумму сможем заплатить?
К сожалению, мы не относимся к категории тех, кто в состоянии позволить себе престижное шоу, так что, естественно, перед нашими дверями едва ли выстроится длинная очередь девиц, отпихивающих друг друга локтями, чтобы прорваться к нам на подиум. Но Эйден собирается пригласить нескольких фавориток сезона и использует для этого самый обыкновенный шантаж. Он делает одновременно несколько шоу, не только в Нью-Йорке, и потому, чтобы удержаться в его команде, как это обычно бывает, модели вынуждены участвовать и в таких второразрядных показах, как наш. Мода — вещь международная; Эйден работает в Милане и Париже. Поэтому, чтобы попасть на презентацию Gucci или McQueen, манекенщицы должны отработать в нашем жалком показе, где им заплатят всего по пятьсот долларов. В Лондоне плата такая низкая, что кастинг- агенты с огромным трудом находят девушек. Если супермодель даже шагу не сделает меньше чем за тысячу долларов в день, то можете себе представить, как нелегко заставить кого-либо ходить по подиуму за какие-то жалкие сто фунтов. Чтобы помочь дизайнерам, модельные агентства в Лондоне работают по восходящей. За первый показ они просят сто фунтов, за второй — сто сорок, потом двести восемьдесят и наконец — триста двадцать, и все это, разумеется, включая двадцать процентов вознаграждения для агента. К сожалению, в Нью-Йорке все иначе. Если честно, не будь у нас поддержки Эйдена, не уверена, что мы бы вообще смогли устроить здесь презентацию. И за все его хлопоты мы платим ему семь тысяч долларов.
Эйден стучит в дверь, Александр идет открывать. Он бодр и возбужден — то и другое обычно ему не свойственно. Эйден — темноволосый красивый мужчина в джинсах, черной трикотажной рубашке и кожаном пальто до пола. Он стоит на пороге, постукивая тяжелыми ботинками по паркету, и зычно провозглашает, что на улице страшный холод, снимает стильные очки и заносит в комнату объемистый черный портфель.
— Как дела? — спрашивает Эйден, хлопая Александра по спине и целуя меня в мочку уха. — Рад видеть вас в Нью- Йорке. Отличный номер! — Он проходит по комнате, щупает кровать с балдахином, рассматривает переносную ванну в форме яйца. — Здорово. Никогда прежде здесь не останавливался. Летом тут невозможно отыскать свободное место в бассейне, чтобы пристроить туда матрас.
Эйден, как и многие парни из мира моды, меняет акцент в зависимости оттого, с кем говорит. С нами кастинг- агент беседует, как англичанин, но, как только перед ним окажется человек, рожденный по эту сторону Атлантики, он превратится в ньюйоркца.
Александр заказывает кофе и выпечку, а Эйден рассказывает о том, как проходит Неделя высокой моды.
— Здесь Пэрис Хилтон и Николь Ричи, — говорит он. — И думаю, что Скарлетг Йоханссон будет открывать показ Imitation of Christ.
— Отлично, — отвечает Александр. — Мне нравятся их вещи. А она что, теперь их муза вместо Хлои Севинье?
— Не знаю. — Эйден расстегивает портфель. — По-моему, они обе ничего себе.
— Итак, кто будет работать у нас? — спрашиваю я, потирая руки и пытаясь притвориться заинтересованной.
Всегда ненавидела эту часть работы. Модели все надоедливые, несговорчивые и упрямые. И очень дорого запрашивают. Как бы я ни любила Лидию, но мне всегда казалось, что получать столько денег всего-навсего за худобу и умение пройти по прямой — это несколько несправедливо. И потом, вы удивитесь, — огромное количество моделей вообще не умеют ходить. В прошлом сезоне у меня была девушка, которую я планировала выпустить в трех различных платьях, но когда увидела ее походку, то решила, что в лучшем случае она выйдет на подиум только раз. Она так поднимала колени и раскачивалась, что походила на ревматичную лошадь.
— Начнем, — говорит Эйден, вытаскивая первый снимок. — Нежность снова в моде. И потому наш новый девиз — нежность.
— Что? А я думал, наш девиз — красота, — прерывает его Александр. — По крайней мере что-то в этом роде сказал Дамиано.
— Боюсь, ты не прав, — улыбается Эйден. — Хит сезона — мягкость. Простая, безыскусная, неброская…
— По-моему, это печально, — говорю я.
Он пожимает плечами.
— Номер первый. Юлия, Киев.
С тех пор как супермодели сошли со сцены и исчезли такие красавицы, как Хелена Кристенсен и Эмбер Валетта, осталось только два пути, чтобы проложить себе дорогу в модельном бизнесе. Первый способ — работать с Анной Винтур и сниматься для обложек Vogue. Если Анна помещает вас на обложку, вам жутко повезло. Это — шанс занять место среди ведущих знаменитостей. Второй способ — сотрудничество с могущественными марками вроде Louis Vuitton, Prada или Gucci. Они живут за счет вновь открываемых талантов. Им не нужны известные имена, им подавайте какую-нибудь свеженькую шестнадцатилетнюю сибирячку. Дальше — все просто. Если Prada наняла на работу худенькую девочку откуда-нибудь из Ялты, то можно с уверенностью сказать, что в дальнейшем ее пригласят к себе все ведущие дизайнеры, даже если еще ни одна душа не видела показа у Prada и девочка никому не известна. Все включат ее в свои шоу просто для того, чтобы показать, какие они продвинутые и современные.
