— Должен сказать, я удивлен, что ваш показ проходит в павильоне, — растягивая слова, говорит он, сворачивая себе сигарету из лакричной бумаги. — Молодой брэнд вроде вашего не сможет полностью реализоваться в таких условиях. Подобный вариант — для влиятельных лиц. Таких, как Майкл Коре, Оскар де ла Рента, Каролина Эррера.
— Это было единственное, что нам удалось получить, — говорит Александр. — В следующий раз подадимся в другое место — туда, где мы будем в состоянии самоутвердиться.
— Да, но это тоже — головная боль, — предупреждает Марк.
— Знаю, — отвечаю я. — Очень утомительно. Искать помещение, устанавливать свет…
— Мне всегда казалось, что залог успеха — простота. Каждый раз, когда ты просишь манекенщиц сделать что- нибудь выходящее за рамки примитивного, они неизменно все портят.
— Вовсе не все модели — дуры, — возражаю я. — Моя лучшая подруга — модель.
— Неужели? — спрашивает он, доставая зажигалку.
— Лидия Шарп.
— А! Я ее знаю. В свое время была популярна.
— Она будет завершать наше шоу.
— А кто будет открывать?
— Юлия Мелехова, — говорит Александр.
— Она молодец. Может все. Говорят, что это — вторая Джемма Уорд.
— Да-да, — отзывается Мими, и в ее голосе явно звучит торжество.
— Итак, какие идеи насчет презентации? — спрашивает Марк.
Александр дает ему диск с музыкой, который Дамиано записал для нас в Англии. Мы так наслушались его за последние дни, что я, честно говоря, рада с ним расстаться. Мой коллега объясняет, что выход должен выглядеть очень просто. Нам не нужна потрясающая хореография. Мы всего лишь хотим, чтобы девушки дошли до конца подиума, сделали разворот и вернулись.
— Мне нравится, — говорит Марк. — Так держать. На прошлой презентации манекенщицы бродили по всему зданию. Им было предписано следовать за разноцветными стрелками, нарисованными на стенах. Просто беда! Ни одна не смогла сделать то, что надо. Господи, если модель глупа, то она глупа как бревно! Беседовал вчера с одной, из штата Юта. Спрашиваю: «Ты из Солт-Лейк-Сити?» — «Да» — «Как ты относишься к полигамии?» — «Что-что?» Я интересуюсь: «Ты мормонка?» «Нет, я нормальная», — говорит она. Тут я слался.
В номер приносят шампанское, которое мы заказали ради предварительного просмотра, и разные закуски — вдруг кто-нибудь придет голодным. Александр думает, что я спятила — заказываю еду, к которой не притронется ни одна из приглашенных нами женщин. Но я просто не хочу показаться скупой.
Александр обсуждает с Марком детали. Они говорят об освещении и о том, что технический персонал нужно будет собрать за три часа до начала показа. Потом жмут друг другу руки, и Марк уходит, оставив после себя запах сигарет и лакрицы. Мими в ужасе начинает брызгать духами во все углы. У нас всего десять минут до того, как должна приехать Анна, а в помещении вонь, как в ночном клубе.
В дверь стучат. Это явно не Анна — ее встретят в вестибюле. Я открываю. Гленда Бэйли! Ее ждали позже. Но я не могу выставить ее и попросить немного подождать, поэтому вынуждена впустить. На лице Александра — ужас. Предварительный просмотр должен проводиться без посторонних. Мы не можем посадить вместе двух самых влиятельных редакторов!
Гленда извиняется за ранний приезд. Говорит, что, испугавшись пробок, выехала заранее, но каким-то образом шофер умудрился миновать все заторы. Она во всем черном, длинные рыжие волосы распущены, на макушке — солнечные очки. Гленда ставит рядом с собой сумочку (стоимостью три тысячи долларов), берет бокал шампанского и идет смотреть коллекцию. Я так быстро говорю и так много смеюсь, что она, наверное, думает, будто я под кайфом, — хотелось бы мне, чтобы это было правдой. Единственный способ ускорить ход времени в течение ближайшего получаса. Она задает мне массу вопросов по поводу идеи коллекции. Я говорю, что вдохновилась историей своего рода.
— А я и не знала, что вы шотландка, — говорит она с ощутимым североанглийским акцентом.
— Да, — лгу я напропалую. — Со стороны матери.
Александр болтает о всяких пустяках. Спрашивает о том,
как прошла вечеринка у Марка Джакобса. Гленда говорит, что было здорово. Нашу коллекцию она нашла потрясающей. Особенно ей нравятся шелковые блузки и клетчатые брюки. Она отставляет недопитый бокал, целует меня в мочку уха и удаляется.
— Ушла… — выдыхаю я.
— Вижу, — отвечает Александр. Он тоже не в силах тронуться с места.
— И пробыла-то всего пятнадцать минут! — замечает Мими.
— Правда?
— Да. Вы так трещали, что не давали ей и слова вставить.
— Это плохо? — пугаюсь я.
— Нет, — успокаивает Мими. — Вы поступили правильно. Хотя… насчет Шотландии…
— Ну и что. Я всегда начинаю врать, когда нервничаю!
У Александра звонит мобильник. Мы таращимся на него.
— Анна! — сообщает он.
— Ну, так ответь!
— Да? — говорит он в трубку. И шепчет нам: — Она уже внизу!
Пока Александр спускается, чтобы встретить и сопроводить высокую гостью к нам, мы с Мими готовимся произнести приветствие. Чувствую себя так, как будто мы встречаем саму королеву. Хотя в сфере моды так оно и есть. Как-то мне сказали, что чем значительнее человек, тем меньше у него свита. Интересно, сколько народу придет с Анной Винтур?
— О дьявол! — вдруг вырывается у меня.
— Шш! — шипит Мими. — Что такое?
— Кофе! Теплый кофе!
— Черт!
— Черт!
— Я сбегаю? — предлагает Мими.
— Давай! Одна нога здесь, другая там!
Мими сломя голову несется вниз по лестнице, пока лифт поднимает Анну. Я в одиночестве стою посреди кабинета, когда она входит (а с ней еще пятеро). Мне с трудом удается удержаться от книксена. Я пожимаю ее холодную ладонь и, столбенея, чувствую, как у меня прыгает сердце. В черном костюме, с аккуратной короткой стрижкой, ростом Анна гораздо ниже, чем я ее себе представляла. Может быть, она казалась мне высокой из-за профессиональной недосягаемости. Однако для своего статуса Винтур просто крошечная.
Отказавшись от шампанского и нашего незатейливого угощения, она прямиком идет к вешалкам. Я так волнуюсь, что уже не в состоянии плести легенды, как до того — Гленде. Просто теряю дар речи. Стою и как идиотка улыбаюсь. На все вопросы отвечает Александр. Анна очень любезна. Она интересуется, что же вдохновило меня на эту идею, смотрит на фото и говорит, что ей нравится сочетание шотландки с розовым шелком. Я издаю громкий, вымученный смешок. Анна и Александр оборачиваются и смотрят на меня. И в этот момент врывается Мими.
— Анна! — Щеки у нее горят румянцем, кончик носа покраснел: на улице холодно. — Ваш кофе!
