Убийца нервно сглотнул и предпринял попытку, направленную скорее на то, чтобы еще раз прощупать полицейского – потянулся крупной рукой, густо заросшей рыжими волосами, к спрятанной под курткой кобуре.
Но сержант снова поступил как профессионал: выстрелил в ту же долю секунды, без раздумий и колебаний. «Макаров» оглушительно грохнул, полыхнул огнем, и пуля обожгла киллеру плечо, прорезав борозду на рукаве. Рука онемела на какое-то время. Точный выстрел, грамотный, и ствол пистолета после него не сдвинулся ни на миллиметр, как будто и не было отдачи.
– Я сказал – буду стрелять! – повторил сержант, на этот раз значительно тише. – Руки за голову! Следующий раз прострелю локтевой сустав!
Киллер с уважением взглянул на сержанта и послушно завел руки за голову. У него вдруг резко заболел локоть, как будто ретивый полицейский уже выполнил свою угрозу.
Где-то рядом истошно завопила перепуганная женщина. Громилы, только что крушившие «Хонду», исчезли, словно сквозь землю провалились, пользуясь тем, что сержанту явно было не до них. От здания вокзала спешил, тряся трудовым животом и вытирая клетчатым платком потную багровую лысину, непосредственный начальник Синичкина капитан Арбузов. Синичкин покосился на начальника и, не дожидаясь его, подошел к задержанному, не опуская ствол пистолета, и ловко, одной рукой, застегнул на нем наручники.
Та самая крестьянка, которая послужила причиной драки возле зеленой машины, приведения этой машины в полную негодность и последующего ареста убийцы, брела по площади, устало передвигая ноги и бормоча себе под нос что-то неодобрительное. Заинтересованный наблюдатель, прислушавшись, разобрал бы обрывки фраз: «Темного человека всякий обидеть может» и «Не люблю я города этого, люди в нем злые, как собаки…».
Но никто не интересовался простой, плохо одетой деревенской бабой. Мало ли таких в районе вокзала бродит – подаяния просят, либо чего спереть норовят… Народ в районе вокзала ужас до чего вороватый, так что многочисленным прохожим некогда по сторонам зевать, им за своими вещами смотреть нужно.
Женщина шла, не торопясь, и даже остановилась ненадолго перед витриной с пышечным автоматом. Постояв немного, она пошла дальше, оглядываясь и загребая ногами.
Вскоре рядом остановились синие «Жигули» – именно эту машину Леня Маркиз угнал утром, когда собрался ехать на вокзал. Совершенно ни к чему было светиться на своей собственной.
– Эй, тетка! – окликнул крестьянку водитель синих «Жигулей». – Садись, подвезу!
Она остановилась и оглянулась на водителя через плечо. На первый взгляд ни в автомобиле, ни в водителе не было ничего подозрительного – машина самая обыкновенная, довольно потертая, а водитель приятной, но совершенно незапоминающейся наружности. Тетка еще раз опасливо огляделась, но все же села на переднее сиденье с опаской.
– Не развалится таратайка-то твоя? – спросила она, малость осмелев, когда умостилась и прижала узелок к груди.
– Если не нравится моя машина, то иди пешком! – буркнул водитель, обидевшись. – Или вон в «Мерседес» попросись!
– Да ладно, дяденька, ты уж не сердись, – примирительно сказала крестьянка. – Шумно как у вас в городе, душно, дышать невмоготу, то ли дело у нас в деревне – красотища, морозец, снежок беленький… Утром выйдешь на дойку, вдохнешь полной грудью, воздух такой…
– Навозом небось несет? – вставил водитель.
– Ну и что, что навозом, – упрямо сказала тетка, – вы, городские, уж очень привередливые. Что плохого, если навозом? Небось молочко-то любите, и творожок, и сметанку…
– Точно, – согласился водитель, с усмешкой поглядев на свою соседку, – а чего же тебя к нам в город занесло, если в деревне так хорошо? И на кого ты свою скотину оставила?
– Скотину я на Люську оставила, на золовку свою… так и то сердце не на месте – так и стучит, так и стучит – хорошо ли она за коровой ходит. Ни в жисть бы в этот город не поехала, так, вишь, дела у меня тут, – насупилась тетка, – а какие, не спрашивай, все равно не скажу, хоть пытай меня каленым железом.
– Да надо больно про дела твои знать! – усмехнулся водитель. – У самого проблем хватает!
– А ты куда это меня везешь? – всполошилась тетка. – Чтой-то ты петляешь… Мне на Введенскую улицу надо!
– Да ну! – удивился водитель. – Да ведь и я там проживаю! У тебя какой дом?
– А тебе зачем? – снова в голосе тетки прозвучала крестьянская подозрительность.
– Да просто так, – водитель пожал плечами, – не хочешь – не говори! Мне это как-то без разницы…
Тетка размотала платок, и на лице ее отразилась интенсивная работа мысли.
– Так, может, по-соседски подешевле возьмешь? – спросила она вкрадчиво.
– Ладно уж, договоримся…
– Ой спасибо! – повеселела тетка. – А то вы тут в городе такие жадные… Но меня Люська, золовка моя, научила. Ты, говорит, Прасковья, как сядешь в машину, так полтинник в кулаке зажми, а потом стой на своем – мол, нет больше денег, хоть что со мной делайте!
– Круто! – восхитился водитель. – И где ж твой полтинник?
– Еще не доехали…
– А пока ты денежки-то где хранишь – в трусах или в лифчике? – полюбопытствовал водитель.
– Охальник! – тетка хлопнула его по руке, так что руль вильнул в сторону.
– Осторожнее! – закричал водитель. – С тобой в столб чуть не въехал! И вообще, Лолка, кончай придуриваться, тебе не надоело?
– А что такого? – спросила Лола, перекладывая свой драгоценный узелок на заднее сиденье, потом бросила туда же клетчатый платок.
Она погляделась в зеркальце и вытерла грязные разводы на лице.
– Хороша! – не утерпел Маркиз. – Хороша, аж слезы душат! И скажи пожалуйста, зачем ты приперлась на вокзал? И как ты узнала? За мной следила?
– Больно надо, – надулась Лола, – просто я нашла в фитнес-центре пакет для нас, который оставил там твой Вячеслав Сергеевич.
– Он совсем не мой… – по инерции начал Леня, но тут же спохватился: – Как ты сказала? И как ты его нашла?
Лола посоветовал своему компаньону смотреть на дорогу, после чего кратко рассказала ему о своих приключениях в бассейне, умолчав лишь о голом мужике с портфелем и о том, что она видела в «Геракле» своего знакомого старичка Николая Ардальоновича. Про эту встречу она просто-напросто забыла.
– Как же ты могла не рассказать мне такие важные вещи? – вскричал Леня и даже на миг выпустил из рук руль, так что едва не врезался в черный «Ниссан». – Если ли бы я узнал об этом в субботу, мне не пришлось бы бегать, как савраска, все выходные и рисковать жизнью!
– Ничего, тебе полезно потрудиться, – холодно ответила Лола, – все лучше, чем по бабам шастать…
Леня тут же стал тише воды, ниже травы и думал только об одном: как же Лолка догадалась?
Лола же, оставив за собой последнее слово, откинула голову и мечтательно проговорила:
