Паук если не подпрыгнул, то во всяком случае вздрогнул и взвизгнул от испуга.
– Чарльз?! Что с тобой? Что случилось?
Он настороженно смотрел на нее.
– Ты это ты? – спросил он.
– Что?
– Ты Рози?
– Что за вопрос? Конечно я Рози. Что ты сделал со щекой?
Он плотнее прижал салфетку.
– Порезался, – сказал он.
– Дай посмотрю! – Она отвела его руку от щеки. В центре белой салфетки остались кровавые пятна, но на щеке повреждений не было.
– Ничего нет.
– Ох.
– Чарльз! Ты в порядке?
– Да, – сказал он. – В порядке. Или нет. Думаю, мы должны вернуться ко мне. Там безопасней.
– Мы собирались пообедать, – сказала Рози тоном человека, который опасается, что сможет разобраться в происходящем лишь тогда, когда наконец появится телеведущий и продемонстрирует скрытые камеры.
– Да, – сказал Паук. – Знаю. Но кто-то пытался меня убить. И этот кто-то притворялся тобой.
– Никто не пытается тебя убить, – сказала Рози, стараясь говорить так, будто ей совсем не смешно.
– Даже если не пытается, можем мы пропустить обед и зайти ко мне? Еда там есть.
– Конечно.
Рози шла за ним, гадая, когда Толстяк Чарли успел так похудеть. Хорошо выглядит, подумала она. Просто отлично выглядит. До Максвелл-гарденс они шли молча.
– Посмотри-ка, – сказал он.
– Что?
Он показал. Свежее пятно крови на салфетке исчезло. Теперь она была идеально белой.
– Это фокус такой?
– Если даже так, то не я его показал, – сказал он. – В кои-то веки.
Он выбросил салфетку в урну. Ровно в этот момент к дому Толстяка Чарли подъехало такси, и из него вылез сам Толстяк Чарли, взъерошенный, хлопающий глазами, с белым пластиковым пакетом в руках.
Рози посмотрела на Толстяка Чарли. Посмотрела на Паука. Снова посмотрела на Толстяка Чарли, который вытащил из пакета огромную коробку шоколада.
– Это тебе, – сказал он.
Рози приняла шоколад, сказав «спасибо». Перед ней стояли двое мужчин, совершенно не похожих внешне и с разными голосами, а она все никак не могла разобраться, который из них ее жених.
– Я схожу с ума, да? – спросила она, и голос ее зазвенел.
Теперь, когда она поняла, что не так, ей стало легче.
Тот Толстяк Чарли, что постройнее, с серьгой, положил руку ей на плечо.
– Тебе лучше пойти домой, – сказал он. – И поспать. А когда проснешься, ты все это забудешь.
Ну, подумала она, это все упрощает. Хорошо, когда знаешь, что делать.
И бодрым шагом отправилась к себе, держа в руках коробку с шоколадом.
– Что ты сделал? – спросил Толстяк Чарли. – Ее как будто выключили.
– Не хотел ее расстраивать, – пожал плечами Паук.
– Почему ты не сказал ей правду?
– Мне это показалось неуместным.
– А ты, конечно, знаешь, что уместно, а что нет.
Паук коснулся входной двери, и она открылась.
– У меня, кстати, есть ключи, – сказал Толстяк Чарли. – Это моя дверь.
Они зашли в прихожую, поднялись по лестнице.
– И где ты был? – спросил Паук.
– Нигде. Гулял, – по-тинейджерски ответил Толстяк Чарли.
– Этим утром в ресторане на меня напали птицы. Знаешь что-нибудь об этом? Знаешь, ведь так?
– Не особенно. Может быть. Тебе пора уходить, вот и все.
– Только не начинай, – сказал Паук.
– Я?! Я не начинай?! Да я сама сдержанность! Это ты влез в мою жизнь. Это ты поссорил меня с боссом и науськал на меня полицию. Это ты, ты целовался с моей девушкой. Да ты мне всю жизнь испоганил!
– Эй, – сказал Паук. – По мне, ты и сам прекрасно с этим справился.
Толстяк Чарли сжал кулак, размахнулся и ударил Паука в челюсть – как в кино. Паук отшатнулся – больше от удивления, чем от боли. Он потрогал губу и глянул на кровь на руке.
– Ты меня ударил, – сказал он.
– И еще могу, – сказал Толстяк Чарли, не слишком уверенно: руку было больно.
– Ах вот как! – сказал Паук и прыгнул на Толстяка Чарли, колотя его кулаками, а Толстяк Чарли в ответ обхватил Паука и потянул за собой вниз.
Они катались по полу, молотя и колотя друг дружку. Толстяк Чарли не удивился бы, примени Паук какой-нибудь волшебный приемчик или окажись он сверхъестественно сильным, но они были равными противниками. Оба дрались не по правилам, как мальчишки – как братья, – и пока они дрались, Толстяку Чарли показалось, что с ним такое когда-то было, очень-очень давно. Паук был умнее и проворнее, но если Толстяку Чарли удастся забраться на него сверху и убрать подальше руки Паука…
Толстяк Чарли схватил правую руку Паука, скрутил у того за спиной, а потом сел брату на грудь, навалившись на него всем своим весом.
– Сдаешься? – спросил он.
– Нет!
Паук извивался и вертелся, но позиция Толстяка Чарли была прочной.
– Я хочу, чтобы ты пообещал, – сказал Толстяк Чарли, – что уберешься из моей жизни и навсегда оставишь в покое меня и Рози.
На этих словах Паук сердито взбрыкнул и сбросил Толстяка Чарли. Тот неуклюже приземлился на пол.
– Послушай, – сказал Паук. – Я же тебе говорил.
Внизу колотили в дверь, очень настойчиво, и это ясно указывало: кому-то необходимо срочно войти в дом. Толстяк Чарли сердито посмотрел на Паука, Паук хмуро – на Толстяка Чарли, и оба медленно поднялись.
– Мне открыть? – спросил Паук.
– Нет, – сказал Толстяк Чарли. – Это мой дом, черт возьми! И я сам открою мою чертову входную дверь, так что спасибо, не надо.
– Как хочешь.
Толстяк Чарли направился к лестнице. Затем обернулся.
– Как только я разберусь с этим, – сказал он, – возьмусь за тебя. Собирай вещи. Ты уезжаешь.
Спустившись, он заправил рубашку, отряхнулся и попытался придать себе вид человека, который только что не дрался на полу.
Он открыл дверь. За ней стояли два больших полицейских в униформе и – поменьше, но, пожалуй, экзотичней – женщина-полицейский, в безупречно сидящей униформе.
– Чарльз Нанси? – спросила Дейзи. Она смотрела на него, будто видела впервые, без всякого выражения.
– Пллм, – сказал Толстяк Чарли.
– Мистер Нанси, – повторила она. – Вы арестованы. Вы имеете право…
