Книга Сыновья Ананси, страница 73. Автор книги Нил Гейман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сыновья Ананси»

Cтраница 73

Реальность прохудилась. Время утекало.

Паук, безъязыкий и взбешенный, поднял голову и вывернул ее, чтобы увидеть призрачных птиц, что летали над ним, крича.

Где это я, думал он. Это не медная вселенная Женщины-Птицы, не ее пещера, не то, что он раньше был склонен считать реальным миром. Впрочем, это было ближе к реальному миру, так близко, что он почти мог чувствовать его вкус, точнее, мог бы почувствовать, если бы мог ощущать во рту хоть что-нибудь помимо железного привкуса крови, так близко, что не лежи Паук связанным на земле, он мог бы до него дотронуться.

И не будь он совершенно уверен в собственном душевном здоровье – а его уверенность в этом могла сравниться лишь с уверенностью тех, кто считал себя Юлием Цезарем, посланным спасти этот мир – он бы подумал, что сходит с ума. Сначала он увидел блондинку, которая считала себя даппи, а теперь слышал голоса. Во всяком случае, один голос. Голос Рози.

– Н-не знаю, – говорила она. – Я думала, это будет отдых, но от вида этих детей, у которых ничего нет, у меня сердце разрывается. Они так нуждаются… – А затем, пока Паук пытался понять, о чем речь, продолжила: – Интересно, как долго она собирается плескаться в ванне? Хорошо, что здесь хватает горячей воды.

Паук гадал, важны ли слова Рози, содержат ли они ключ к его освобождению. Вряд ли. Тем не менее он вслушивался, вдруг ветер принесет из другого мира что-нибудь еще. Но кроме шума прибоя где-то далеко внизу за его спиной он не услышал больше ничего. Тишина. Но – особенная тишина. Существует, как заметил однажды Толстяк Чарли, множество видов тишины. У могил своя тишина. У космоса – своя. У горных вершин – своя. Это же была охотничья тишина. Тишина преследования. В этой тишине кто-то передвигался на мягких, как бархат, лапах, мускулы, как стальные пружины, напряжены под мягким мехом; кто-то цвета теней в высокой траве; кто-то, уверенный в том, что вы не услышите его, пока он этого не захочет. Эта тишина маятником двигалась из стороны в сторону прямо перед ним, медленно и неумолимо приближаясь.

Все это Паук расслышал в тишине, и волосы у него на затылке встали дыбом. Он сплевывал в пыль кровь и ждал.

* * *

Грэм Коутс мерял шагами свой дом на горе. Он прошел из спальни в кабинет, спустился по лестнице на кухню, а потом снова наверх, в библиотеку, а из нее – опять в спальню. Он злился на себя: как мог он так сглупить, решив, что визит Рози случайность?

Он понял, что это не так, когда запищал зуммер, и на экране системы видеонаблюдения появилась дурацкая физиономия Толстяка Чарли. Никаких сомнений. Это заговор.

Он как тигр запрыгнул в машину. Сбить и скрыться – что может быть проще? Если найдут искалеченного велосипедиста, все подумают на микроавтобус. К сожалению, он не учел, что Толстяк Чарли будет ехать так близко к обочине, Грэм Коутс не решился выкрутить руль и теперь о том жалел. Да, это Толстяк Чарли послал женщин в мясную холодильню, они – его шпионки. Они проникли в дом Грэма Коутса. Хорошо, что ему удалось нарушить их план. Он с самого начала знал, что с ними что-то не так.

Подумав о женщинах, он вспомнил, что еще не кормил их. Надо бы дать им какой-нибудь еды. И ведро. Через 24 часа им, возможно, потребуется ведро. Никто не скажет, что он зверь.

На прошлой неделе он приобрел в Вильямстауне пистолет. На Сент-Эндрюсе легко купить оружие, этот остров как раз из таких. Большинство людей, правда, оружие не покупает, этот остров опять-таки из таких. Грэм Коутс достал из прикроватной тумбочки пистолет и прошел на кухню. Там он вытащил из-под раковины пластиковое ведро, швырнул в него несколько помидоров, сырой батат, наполовину съеденный кусок чеддера и пакет апельсинового сока. И – довольный, что подумал об этом, – рулон туалетной бумаги.

Он спустился в винный погреб. Из мясной холодильни не доносилось ни звука.

– У меня есть оружие, – сказал он. – И я не побоюсь им воспользоваться. Сейчас я открою дверь. Прошу, отойдите к дальней стене, развернитесь и упритесь в нее руками. Я принес еду. Будете сотрудничать – я отпущу обеих, не причинив вреда. Будете сотрудничать – и никто не пострадает. Это означает, – сказал он, восхищенный своей способностью развернуть целый батальон бессмысленных клише, – без глупостей.

Он включил в помещении свет и отодвинул засовы. Стены там были из кирпича и камня. С крюков в потолке свисали ржавые цепи.

Они стояли у дальней стены. Рози лицом к стене. Ее мать, обернувшись через плечо, смотрела на него, словно попавшая в ловушку крыса, взбешенная и исполненная ненависти.

Грэм Коутс опустил ведро; руку с оружием он опускать не стал.

– Чудесная жратва, – сказал он. – И ведро. Лучше поздно, чем никогда. Вижу, вы уже ходили в угол… Туалетная бумага тоже здесь. И не говорите, что я ничего для вас не делал.

– Вы собираетесь убить нас, – сказала Рози, – ведь так?

– Не зли его, глупая девчонка! – яростно сказала ее мать и, изобразив подобие улыбки, продолжила: – Мы благодарны за пищу.

– Конечно, я не собираюсь никого убивать, – ответил Грэм Коутс. Лишь теперь, произнеся это вслух, он признался себе, что да, конечно, собирается. Разве у него есть выбор? – Вы мне не сказали, что вас подослал Толстяк Чарли.

– Мы приплыли на круизном корабле, – сказала Рози. – Этим вечером мы должны жарить рыбу на Барбадосе. Толстяк Чарли в Англии. Я даже не думаю, что он знает, куда мы уехали. Я ему не говорила.

– Говорите что хотите, – сказал Грэм Коутс. – У меня пистолет.

Он закрыл дверь и задвинул засов. Через дверь он мог слышать, как мать Рози говорила:

– Зверь. Почему ты не спросила его про зверя?

– Потому что он тебе привиделся, мам, говорю тебе. Здесь нет никаких животных. В любом случае, он псих. Возможно, он с тобой согласится. Может, и ему мерещатся невидимые тигры.

Уязвленный Грэм Коутс выключил свет. Он вытянул бутылку красного и поднялся по лестнице, с шумом захлопнув за собой дверь в погреб.

В подвальной тьме Рози разломила кусок сыра на четыре части и съела первую так медленно, как только могла.

– Что это он говорил про Толстяка Чарли? – спросила она, когда сыр полностью растаял во рту.

– Твой чертов Толстяк Чарли. Не хочу о нем слышать, – сказала мать. – Это из-за него мы здесь.

– Нет, мы здесь, потому что этот Коутс вообще ненормальный. Псих с оружием. Толстяк Чарли тут ни при чем. – Она старалась не позволять себе думать о Толстяке Чарли, потому что, думая о Толстяке Чарли, неизбежно начинала думать о Пауке…

– Он вернулся, – сказала мать. – Зверь. Я его слышу. И чую.

– Да, мам, – сказала Рози.

Она сидела на бетонном полу мясной холодильни и думала о Пауке. Она скучала по нему. Когда Грэм Коутс образумится и отпустит их, она попытается найти Паука, решила она. Выяснить, не могут ли они все начать сначала. Она понимала, что это глупая мечта, но это была хорошая мечта, которая ее успокаивала.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация