Квартира миссис Ной расположена в Вильямстауне, неподалеку от дома Паука и Рози, и дважды в неделю один из многочисленных племянников Келлиэнн Хигглер заглядывает к ней, пылесосит, вытирает пыль со стеклянных фруктов (восковые здесь плавились от жары), готовит немного еды и оставляет в холодильнике. И иногда мама Рози ее съедает.
* * *
Чарли теперь поет. Он вовсе не такой мягкий, как прежде. Это худощавый мужчина в фетровой шляпе, которая стала его опознавательным знаком. Шляп у него множество, разных цветов; но зеленая – его любимая.
У Чарли есть сын. Его зовут Маркус, ему четыре с половиной, и он обладает той чрезвычайной важностью и серьезностью, какая свойственна лишь маленьким детям и горным гориллам.
Никто больше не зовет Чарли Толстяком Чарли, и, честно говоря, иногда ему этого не хватает.
Это случилось ранним летним утром, когда было уже светло. В соседней комнате зашумели. Чарли позволил Дейзи поспать. Он тихо выбрался из постели, подхватил футболку и шорты и вышел за дверь, где увидел сына, который голым ползал по полу и играл с маленькой деревянной железной дорогой. Вместе они надели футболки, шорты и сандалии, а Чарли надел еще и шляпу, и отправились на пляж.
– Папа! – сказал мальчик. Его челюсти были сжаты и, казалось, он что-то обдумывает.
– Да, Маркус.
– Какой из президентов был короче?
– В смысле, по росту?
– Нет, по дням. Кто был самым коротким?
– Гаррисон. Он подхватил воспаление легких во время инаугурации и умер. Он был президентом чуть дольше сорока дней, и большую часть этого времени умирал.
– Ох. Ну ладно, а кто был дольше всех?
– Франклин Делано Рузвельт. Он отработал три полных срока.
Умер в кабинете во время четвертого. Здесь мы снимаем обувь.
Они оставили обувь на камне, а сами пошли к волнам, зарываясь пальцами во влажный песок.
– Как ты узнал так много о президентах?
– Потому что мой папа, когда я был маленьким, думал, что это принесет мне пользу, если я буду много о них знать.
– А.
Они зашли в воду и направились в сторону большого валуна, который был виден только во время отлива. Через какое-то время Чарли поднял мальчика и посадил себе на плечи.
– Папа!
– Да, Маркус.
– Пичунья говорит, ты знаменитость.
– А кто такая Петуния?
– Из детского сада. Она говорит, у ее мамы все твои диски. Она говорит, что любит тебя слушать.
– А.
– Так ты знаменитость?
– Не особенно. Немножко.
Он опустил Маркуса на верхушку валуна, а сам взобрался и встал рядом.
– Окей. Готов петь?
– Да.
– Что ты хочешь?
– Мою любимую.
– Не знаю, понравится ли ей.
– Понравится. – В отдельных случаях Маркус был тверд, как скала.
– Ну ладно. Раз, два, три…
Они спели вместе «Желтую птичку», которая на этой неделе была любимой песней Маркуса, а потом они спели «Пирушку зомби», которая была его второй любимой песней, а за ней «Она прямо за горой», которая была третьей. Маркус, чьи глаза были лучше, чем у Чарли, заметил ее, когда они допевали «Она прямо за горой», и замахал руками.
– Вон она, папа.
– Ты уверен?
Из-за утреннего тумана граница между морем и небом смазалась в бледную белизну, и Чарли бросил быстрый взгляд на горизонт.
– Я ничего не вижу.
– Она нырнула. Скоро появится.
Раздался плеск, и она тут же всплыла прямо позади них; она сделала в воздухе сальто и плюхнулась на камень рядом с ними, игриво покачивая серебристым хвостом и поднимая маленькие фонтанчики брызг. У нее были длинные красно-оранжевые волосы.
И они запели вместе: мужчина, мальчик и русалка. Они спели «Леди – бродягу» и «Желтую подводную лодку», а потом Маркус научил Русалку словам песни из «Флинтстоунов».
– Он напоминает мне тебя, – сказала она, – в детстве.
– Ты разве знала меня тогда?
Она улыбнулась.
– Ты и твой отец приходили на пляж. Твой отец, – сказала она, – вот это был джентльмен. – Она вздохнула. Русалки вздыхают лучше всех на свете. А потом сказала: – Вам пора возвращаться. Надвигается прилив. – Она отбросила длинные волосы назад и, сгруппировавшись, прыгнула. Прежде чем скрыться под водой она приподняла голову и, прижав пальцы к губам, послала Маркусу воздушный поцелуй.
Чарли посадил сына на плечи, а когда добрел по морю к пляжу, тот соскользнул на песок. Чарли снял зеленую шляпу и надел на сына. Она была очень велика, но Маркус в ней всегда улыбался.
– Эй, – сказал Чарли. – Хочешь, кое-что покажу?
– Хочу. Но я уже голоден. И я хочу блинов. Нет, овсянки! Нет, блинов.
– Смотри, – Чарли исполнил песочный танец, загребая босыми ногами песок.
– И я так могу, – сказал Маркус.
– Правда?
– Смотри, папа!
И у него действительно получилось.
Так они доплясали по песку до дома, напевая песню без слов, которую придумали по пути, и она еще долго звучала в воздухе после того, как они ушли завтракать.
