– Костя, милый, не расстраивайся. Может, всё-таки суд разберётся? Ведь на то он и суд, чтобы вникнуть во все детали, всё взвесить.
Пытаясь успокоить, я гладила его по руке.
– Посмотри, вон по телевизору показывают программу «Суд идёт» или как там она называется, точно не помню… Там такие сложные дела распутывает судья, так что… – я хотела ещё что-то добавить, даже сделала уверенное в своих аргументах выражение лица, но, поняв весь бред сказанного, замолчала на полуслове.
– Кать, ты же умная взрослая девочка, а веришь телевизору, – сказал Костя, как-то не очень весело улыбнувшись.
– И что теперь? Ты руки опустишь, и всё? Ещё не начав драки, уже готов сдаться?
– Я готов сдаться? – сделав удивлённое и совсем не дружелюбное выражение лица, произнёс Костя. – Это кто тебе сказал? Нет, дорогая, хрен им всем, я буду бодаться до последнего. Это у них, я думаю, куча бизнесов, а у меня он один, поэтому мне есть, что терять.
– Я не поняла, у кого у них? Он что там, в этой афёре, не один? Я думала, дочь там чисто формально.
– Изначально такая договорённость и была. Я звонил ему недавно, спрашивал, что это всё значит. Он не хочет встречаться, говорит, мол: «Я тут не при чём, разбирайся в суде с дочерью».
– А дочь при чём, если вы договаривались, что она формально участвует в проекте? – задавала я вопросы, пытаясь вникнуть в суть дела.
– Да в том-то и дело, что не при чём. Я её всего-то раз и видел – ужинали как-то у Ансакова дома, ну Надя подавала нам на стол. Вот и всё знакомство. Сегодня в суде её не было, был их адвокат. Я думаю, что они специально выбрали такую тактику. Если бы она сама была в суде, то не смогла бы ответить на элементарные вопросы, поставленные мною. А так я задаю вопросы, а адвокат твердит одно: «Мне это неизвестно, ничего по этому поводу сказать не могу».
– И что? Судью такой ответ устраивал? – удивлялась я, ёрзая в кресле.
– Это было предварительное слушание. Само дело назначили на середину августа. Посмотрим, что в суде они будут говорить? – слегка нервничая, ответил Костя.
– Ну, так я не поняла, дочь-то что хочет от тебя? – не унималась я.
– Да так, ничего серьёзного, по мелочам. Сто семьдесят миллионов, – ответил Костя, делая глоток кофе.
– Ты что? Прикалываешься, что ли? Ничего себе по мелочам! – округлила я глаза.
– Для меня-то это, конечно, не мелочь, а вот, видимо, для неё – мелочёвка. Так себе, достала из-под кровати чемоданчик и дала мне за красивые глаза, – продолжал ошарашивать меня Костя своим рассказом.
– Милый, глаза у тебя действительно красивые, но можно поподробнее про денежку? Я, видимо, что-то пропустила, не поняла с первого раза.
– Если честно, я тоже не понял, при чём тут мои глаза, но из её письменных показаний именно всё так и произошло. Дала за красивые глаза. Вот цитирую дословно: «Однажды – число, месяц я не помню; действительно, а чего, собственно, помнить-то из-за такой мелочи? – Константин приехал к нам в гости в загородный дом. Во время ужина я впервые увидела Константина. Мне показалось, что это – порядочный человек. Из разговора я поняла, что ему нужны деньги на развитие бизнеса. Он назвал сумму – 160–170 миллионов рублей. Расписку никакую не взяла, а просто дала ему деньги». Всё, Кать. Больше в объяснении ни слова. Зачем? Почему дала? Вот я и подумал: может, за красивые глаза?
– Слушай, мне становится ужасно интересно. Я могу с тобой в суд поехать? Я, конечно, понимаю, в какой стране я живу и какие чудеса порой здесь происходят, но то, что ты рассказываешь – это просто из области фантастики!
– Кать, так мы и живём в фантастической стране. Ты просто этого ещё не поняла.
– А адвокат у тебя есть?
– Адвокат есть, конечно. На первое слушание по существу он приедет.
– Ты давно с ним знаком или посоветовал кто? У меня есть знакомая по институту, у неё муж – адвокат. Может, есть смысл с ним встретиться?
– Спасибо, Кать, я уже подписал бумаги, аванс внёс, поэтому хочу сначала посмотреть его в процессе. Потом уже решать – работать или нового искать. Это, конечно, не Резник и не Падва, сама понимаешь, сколько они стоят. А ты, если тебе интересно, конечно, можешь поехать со мной. Обычный гражданский суд, вход, как говорится, свободный. Только охота тебе тащиться в область?
– Не могу сказать, что поездка в суд – это удовольствие для меня, но очень хочу посмотреть на девочку, раздающую миллионы за красивые глазки. Костя, а её папа случайно не раздаёт миллионы за красивые глазки? Я бы тоже не отказалась, – улыбнулась я, хлопая ресницами. – Я читала, что какой-то нефтяной магнат – по-моему, из Саудовской Аравии – выложил миллион долларов за ночь с голливудской актрисой.
– Вот и представь, дорогая, в какой сказочно богатой стране мы живём. Там – нефтяной шейх голливудской звезде да ещё за ночь секса всего-то миллион, а тут – обычная студентка, дочка бывшего милиционера, 160 миллионов за глаза.
– Всё, Костя, еду точно. Хочу её видеть.
Мы вышли из кафе, постояли немного у машины, понимая, что сегодня лучше просто разъехаться по домам. Как ни пытались мы шутить и делать вид, что всё нормально, настроение, конечно, было никакое.
– Езжай, Костик, домой, вижу, что ты расстроен, устал, наверное. Считай, целый день там проторчал, – прижимаясь к нему и гладя по щеке, говорила я. – Уверена, что ты выиграешь это дело. Не может быть, чтобы суд не разобрался.
– Спасибо, моя девочка. Я рад, что ты понимаешь меня. Действительно настроение дурацкое – поеду домой, выпью немного чего-нибудь и постараюсь выспаться.
– Вот и хорошо. И я домой. Может, тоже чего-нибудь выпью, успокоюсь. Что-то разнервничалась я слегка. Приедешь – звони, я буду ждать. Хорошо? Всё, целую, поехали…
Через час я сидела в уютном кресле с бокалом вина и мобильником в руке, всё никак не в силах проститься с Костей.
– Всё, клади трубку, и пошли по кроватям. Завтра и тебе, и мне на работу, – уже который раз говорила я.
– Нет, киса, ты первая клади, прошу тебя, и пойдём спать, – не совсем трезвым голосом отвечал Костя.
В трубке слышались гудки. Но через несколько минут всё повторялось заново.
– Котёнок, не спишь? Давай ещё немного выпьем?
Мы наполняли себе бокалы: я – вином, Костя – ромом с колой, символически чокались, говорили «Целую, спокойной ночи», но в последнюю секунду перед очередным отбоем слышался его голос: «Катёнок, я так люблю тебя, ты не представляешь! Жить без тебя не могу».
– Милый, я тоже тебя! Очень скучаю. Давай завтра встретимся?
– Давай, а сейчас спать. Целую.
С десятого раза попрощаться и уснуть у нас всё же получилось.
Проснувшись утром и вспомнив рассказ Кости, я машинально, не давая себе отчёта, произнесла фамилию: «Ансаков». Я никогда не слышала о нём, никогда не видела, но почему-то, произнеся его фамилию, расстроилась.
