– Прямо как ты на самом деле, – хмыкнула Нонна, слушая рассказ.
– Шутишь? Только не надо вот этих параллелей, – насупилась Олеся, но Нонна, конечно же, тут же заявила, что говорила совершенно о другом. Но сказать определенно, о чем именно, не смогла. Запнулась на общей мечте всех актеров заполучить «Оскар».
– В общем, живет она в этом городе Энске. Кстати, живет не одна, а с мужиком, который у нее кухню ремонтировал, а потом как-то прижился. Выпивает с ним и все время грозится выгнать. Кормит каких-то собак и кошек, из-за чего на нее злятся соседи.
– Почему? – удивилась Анна.
– Ну, она прикармливает же их. Болезни, бешенство. А у людей дети. У нее-то детей нет. В общем, живет на надрыве и надломе, – усмехнулась Олеся.
– Ну а как же, – кивнула Женя. – Куда ж без этого!
– Особенно в фильме по заказу Министерства культуры, – кивнула Анна. – А мне ты там, кстати, работы не можешь попросить? Я ведь, ты знаешь, тебя вмиг и состарю, и сделаю истеричкой. Лучше, чем на пробах.
– Поговорю, – кивнула Олеся.
– А ты-то уже точно утверждена? – поинтересовалась Нонна, так как звучала эта история слишком фантастически хорошо. – Главная роль? Вы серьезно?
Олеся была абсолютно серьезной. Позади уже были пробы – несколько подряд, но все – пустая формальность. Она впервые попала в поток, когда постоянно ожидаемые «нет» повсеместно оборачивались в радостные «да» и доброжелательные улыбки. Все знали, что ее утвердил главреж и продюсер. И все, с кем он согласовывал фильм, были не против. Пробы всем понравились. Олеся расстаралась так, как не старалась ни разу в жизни. Ко второй пробе она уже заучила весь свой текст, постоянно прогоняла его про себя и вслух.
Вслух – только когда Максима не было дома. Его сейчас часто не было дома. Книга то ли уже вышла, то ли должна была вот-вот выйти, и Померанцев мотался по городу, общался с друзьями, готовил какие-то презентации, даже давал интервью. Ему было не до Олеси и ее сумасшедших, бегающих из стороны в сторону глаз, не до бормотания, не до бессонницы.
– Ну а кончится-то все как? – спросила Женя, самая романтичная из всех подруг. Олеся вздрогнула и повернулась к ней. – Хорошо? Она станет звездой?
– Ну, можно, кстати, и так сказать. Можно сказать, и открытый финал.
– Но больше все же трагический, – вмешалась Анна, которая тоже видела сценарий.
– Кто-то погибнет? – испугалась Женя. – Я не хочу, чтобы кто-то погибал. Особенно ты. Говорят, большинство актеров отказывается играть там, где их персонажи умирают.
– Что ж, и на том спасибо, – улыбнулась Олеся. – Но никто не умрет, хотя и будет островато местами.
– Так что случится? Ты же не хочешь заставить нас ждать выхода фильма? – строго спросила Нонна, добавляя в чай две таблетки аспартама. Олеся вздохнула.
– В общем, у них в театре этот молодой режиссер делает новую постановку. А у этой моей героини с ним роман – он спит с ней прямо в театре. И вот один раз, когда они там этим делом занимаются, моя героиня спрашивает, когда уже сможет начать репетировать – мол, она уже и текст весь выучила. А он ей и говорит, что главную роль отдает другой актрисе. И угадай, что случается в этот момент? – Тут Олеся широко улыбнулась, так как от этой сцены и сама была в восторге.
– Она бьет его бутылкой по голове? – предположила Женя.
– Тоже хорошо, – согласилась Олеся. – Но в этот момент под ними проламывается сцена. Моя героиня ломает ногу.
– Ужас!
– Ну, это да. Потом уже в больнице узнает, что у этого режиссера был роман и с другой актрисой. Она убегает из больницы в одном халате и в гипсе и в итоге поджигает театр.
– Что? – вытаращились все. Олеся расхохоталась.
– Вот такой финал! Она скачет по крыше совершенно голая. Ничего, кроме гипса.
– Вау!
– А ее с крыши пожарной машиной снимают. И все это попадает в новости и Интернет.
– И она становится звездой! – хлопает в ладоши Женя.
– Ага, Люба – звезда ютьюба. В общем, мою героиню кладут в дурдом. Ее там навещает один друг из актеров. Рассказывает, что выделили деньги и дали новое здание. Говорит, что все по ней скучают. Режиссер бросил ту, вторую, актрису и уехал в Москву. В общем, открытый финал.
– Круто! – кивнула Женя, восхищенно причмокивая.
– Ничего так, не спорю. Но что на это Померанцев сказал? – вмешалась Нонна. Олеся проигнорировала было этот вопрос, но та повернулась к ней и посмотрела прямо в глаза.
– Ничего, – пожала плечами Олеся.
– Потому что ты ничего не сказала, да? – ухмыльнулась Нонна. – Ты что, хочешь кончить, как и твоя героиня? В сумасшедшем доме? Ведь Померанцев тебя с ума сведет, когда узнает, что ты с кем-то там на сцене сексом занимаешься полфильма, а потом голая на крыше прыгаешь!
– А вот мне больше интересно, почему именно такого плана кадры моментально делают фильм «культурным»? – спросила Женя.
– Эмоции! Надрыв. Подлинные чувства, оголенные проблемы, – пожала плечами Олеся. – Плюс все любят обнаженку, но чтобы так, культурненько. А вообще, все это ерунда. У Шебякина в министерстве знакомый есть. Он этот фильм давно уже пробивал.
– И наконец пробил, – кивнула Анна. – Так что насчет Померанцева? Скажешь ему? Или пригласишь на премьеру?
– Скажу, наверное. Но не сейчас. Пусть сначала его книжка выйдет, что ли?
– Ты ее будешь читать? – спросила Женя, которую искренне возмущал этот странный, вызывающий запрет. – Я, к примеру, прочитаю обязательно.
– Да плевать мне на это все, – призналась Олеся. – Все, о чем могу думать, так это о том, что у меня есть роль. У меня есть роль, девочки! Не могу поверить в это. Настоящая роль. Померанцев, кстати, думает, что я с Шебякиным ради нее переспала.
– Как? Почему?
– Ну… – Олеся запнулась. – Потому что он это предположил. А я не стала опровергать.
Девочки переглянулись, не зная, как реагировать на это. Олеся – она так изменилась, это было видно невооруженным глазом.
– Ты смеешься?
– Можно сказать и так, – согласилась Олеся. – Это было очень смешно. Он сказал, что мне никогда не дадут роль и что, даже если я пересплю с десятью режиссерами, это мне ничем не поможет. А если поможет, все равно ничего не изменится. Потому что я бездарность. Потому что – ничто. Он женат на пустоте.
– Какая свинья, да? – кивнула Нонна.
– Свинья? – Олеся покачала головой. – Разве в этом дело? Разве можно что-то изменить в том, какая он свинья? Я просто не хочу ничего ему говорить. Боюсь ему говорить о чем-то хорошем в моей карьере.
– Боишься, что взбесится?
– Нет, – покачала головой Олеся. – Максим все равно периодически бесится. Я привыкла, даже не знаю, может, люблю это. Он может делать со мной все, что угодно, – и уж поверьте, когда узнает, что я согласилась делать в этом фильме, он уж постарается на славу.
