«Вдруг никакого Ваньки вообще нет? Вдруг никто никогда не вернется из армии? Вдруг и армии никакой нет, и я на веки вечные останусь одна, – думала Женя. – Что, если даже он и вернется? Ваня вернется совсем другим. Вырастет, станет умнее, циничнее. Именно такими выходят мужчины из армии, понимающими, что нет никакого смысла организовывать рок-группу или протестовать против загрязнения лесов Сибири. Нет никакого смысла мечтать, нужно делать дела, работать, зарабатывать деньги, строить светлое будущее уже в настоящем. Вдруг Ванька изменился так, что между ними не осталось ничего общего, кроме человека в Женькином животе? Что они будут делать тогда? Созваниваться и ругаться из-за денег? Решать, кто останется сидеть с ребенком по выходным? А потом у него появится девушка, настоящая – не та, которая старше его на шесть лет, не подруга сестры. Настоящая, которую он захочет знакомить с родителями, ради которой решит закончить институт».
Женя лежала на воде и смотрела в окно. Серое небо летело куда-то, и если приглядеться повнимательнее к клокастым облакам, то можно было буквально увидеть, с какой бешеной скоростью ветер относит это небо куда-то в сторону. Мысли в голове появлялись и исчезали, но не вызывали больше паники. Странно, но она с интересом, необъяснимым и непонятным, примеряла на себя эту свою будущую жизнь. Она и дочка. Дочка и она. Новогодние праздники у Анны. Уроки английского у Нонны – качество сомнительное, зато бесплатно. В бассейне вместе – хоть круглый год, а зимой на каток. Может быть, Женя отдаст дочь в фигурное катание. Летом к Нонне на дачу. Или если деньги будут – в Болгарию.
Дочь была реальна – она плавала одновременно и внутри Жениного тела, и вместе с ней в бассейне. Девчонка пиналась, когда Женя долго сидела в одной позе на работе: ей не нравилось, когда мама засиживалась за компьютером. Дочь – это самое важное. Когда у женщины есть ребенок, ее жизнь уже не может быть пустой и бессмысленной. Женя услышала сигнал – закончился сеанс, пора было уходить. Сеансы в бассейне были строго лимитированы по времени, не то что в модных нынче фитнес-клубах. Зато платить можно было за каждый сеанс отдельно. Никаких тебе клубных карт на год вперед. Кто знает, что будет через год? Тут не знаешь, что будет через несколько дней. Дожить бы до конца воскресенья.
Женя выползла из бассейна, расслабленная и сонная, – прямо упала бы и уснула. Спать по ночам частенько не получалось – опять же, спасибо Ваньке, потому что если уж он и звонил, – то именно по ночам, так было легче раздобыть телефон там, в казарме. Все говорили о том, как сложно будет после того, как ребенок появится на свет. Но Женька должна была признать, что девочка умело вмешивалась в ее жизнь уже сейчас. Толкалась и ворочалась по ночам. Требовала к себе особенного подхода, имела собственные предпочтения в еде. К примеру, в последнее время Женька постоянно и в невероятных количествах лопала грейпфруты – тоже в своем роде дочкино волеизъявление. До беременности она была более чем спокойна к цитрусовым. А сейчас могла есть их килограммами – прямо вместе с горькой кожурой.
В местном супермаркете грейпфруты кончились, и пришлось тащиться в дальний – на машине. Водить становилось все сложнее. Нужно было закупить все сегодня, потому что завтра на работу. К восьми тридцати у порога, выложенного керамогранитной плиткой, ее будет встречать Малюта Скуратов, будет ждать с секундомером в руке.
Понедельник. Женина машина остановилась на парковке на несколько минут раньше, чем темно-серая «Мазда» Скуратова. Это стало своего рода игрой, в которую они оба играли, только Женя не очень хорошо представляла, к чему именно эта игра приведет, а Малюта Скуратов даже не представлял себе, что является фигурой на доске.
– Интересно, а ты могла бы полчаса вылезать из машины? – Алексей стоял рядом со своей машиной и ждал, глядя на Женю. Игра частенько начиналась прямо на парковке. Малюта Скуратов ждал, неторопливо стряхивая с бежевой куртки невидимые пылинки. Было трудно поверить, что этот приятный, хорошо одетый мужчина тридцати с небольшим лет, неженатый, улыбчивый, с красивым голосом, – такое на самом деле дерьмо.
– Я вылезаю из машины в свое свободное время, – фыркнула Женя, копаясь в сумке. – Могу хоть час вылезать, рабочее время еще не началось.
– Может быть, тебе стоит просить кого-то, чтобы тебе придали ускорение? – ухмыльнулся Скуратов, а затем, развеселившись собственной шутке еще больше, начал предлагать свою помощь. Так сказать, сервис за умеренные деньги.
– Меня полностью устраивает моя скорость движения, Алексей Леонидович, – фыркнула Женя, осторожно включая диктофон в своей сумке.
– А напрасно, – покачал головой Малюта, наблюдая, как замотанная в полупальто Женя закрывает машину. – Если бы вы, Евгения, немного увеличивали свою скорость, вы бы, возможно, не разжирели бы так. – Алексей невинными глазами смотрел на нее.
– Вы считаете, что я разжирела? – аккуратно спросила Женя.
– А ты сама на себя давно в зеркало смотрела? – сквозь зубы зло бросил Алексей. – Ты стала похожа на корову. Я, кстати, видел, как ты жрала в пятницу – на рабочем месте, между прочим.
– У нас ведь, Алексей Леонидович, нет оборудованной столовой. Вы что же, считаете, что я не должна есть?
– Тебе бы не помешало посидеть на диете. А то ты окончательно на свинью стала похожа. – Голос был по-прежнему нейтральным, но глаза метали молнии. Ненависть, как и любовь, – чувство, которое очень тяжело подавлять.
– О! – Женя вспыхнула. Даже когда такое чмо, как Алексей Леонидович, называет тебя свиньей, на это трудно не реагировать. Впрочем… самым большим феноменом происходящего было то, что Малюта, кажется, даже не понимал, что именно происходит с Женей и ее телом. Она пожала плечами, посмотрела на часы – до начала рабочего дня оставалось несколько минут. Пришлось ускорить шаг, чтобы успеть проехаться электронной картой по приемному устройству у входа в офис вовремя. Как раз накануне, в прошедшую пятницу, Женя отправила адвокату Померанцева отчет о своих приходах и уходах за последний месяц. То, что в их офисе было установлено это приспособление, сильно упрощало задачу.
– Свинья! – Скуратов не поленился прокричать Жене вслед. Уже прокатав карту, она обернулась и произнесла громко и четко.
– Вы хоть понимаете, насколько грубо оскорбляете мои чувства, Алексей Леонидович?
– Да что ты говоришь. Плевать мне на твои чувства! – Он чувствовал себя в полнейшей безопасности на улице. Просто не мог сдерживать себя.
– В моем положении просто опасно так нервничать, разве вы не понимаете? – продолжила она, проходя в коридор. Эля, секретарша их отделения, как раз прошла мимо Жени и остановилась в коридоре, чтобы раздеться.
– Знаешь, что ты можешь сделать «в твоем положении»? – не смог удержаться Алексей Леонидович. – Чтобы «не нервничать»?
– Что? – поинтересовалась Женя, скользнув взглядом по Элиной спине. – Что именно, Алексей Леонидович?
– Уволиться! – выкрикнул он. – По собственному желанию! Немедленно, сегодня. Достала ты меня уже. Чего бы тебе не написать заявление, а? И никаких бы не было нервов больше.
