Книга Любовник смерти, страница 57. Автор книги Борис Акунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Любовник смерти»

Cтраница 57

Простите, что возвращаюсь к неприятной для Вас теме, но мне мучительна мысль о том, что Вы подвергаете себя осквернению и мукам — да-да, я уверен, что для Вас это страшная мука — во имя недоступных моему пониманию и наверняка ложных идей. Зачем вы казните себя так жестоко, топите своё тело в грязи? Оно ни в чем перед вами не виновато. Вам не за что его ненавидеть. Тело человека — это храм, а храм нужно содержать в чистоте. Кто-то скажет на это: подумаешь — храм. Дом как дом: камень да строительный раствор, лишь бы душу не запачкать, а что тело, Бог ведь не в плоти, а в душе живёт. Но в осквернённом, грязном храме никогда не свершится Божественное таинство. И про то что у человека всё на роду написано, вы заблуждаетесь. Жизнь — это не книга, по которой возможно двигаться лишь вдоль написанных кем-то за Вас строчек. Жизнь — равнина, на которой бессчётное множество дорог; на каждом шагу новая развилка, и человек всегда волен выбрать, вправо ему повернуть или влево. А потом будет новая развилка и новый выбор. Всяк идёт по этой равнине, сам определяя свой путь и направление — кто на закат, ко тьме, кто на восход, к источнику света. И никогда, даже в самую последнюю минуту жизни, не поздно взять и повернуть совсем не в ту сторону, к которой двигался на протяжении долгих лет. Такие повороты случаются не столь уж редко: человек шёл всю жизнь к ночной тьме, а напоследок вдруг взял и обернул лицо к восходу, отчего и его лицо, и вся равнина осветились другим, утренним сиянием. Бывает, конечно, и наоборот. Я плохо, путано объясняю, но мне почему-то кажется, что Вы меня поймёте.

Э. Н.”

В общем, интересного в записке было немного. Охота только человека гадкими мазями тереть и гонять через весь город заради философских балаболок.

Потратил гривенник на новый конверт, да и поспешил к Николе-чудотворцу.

* * *

Смерть нынче была не в белом платке, а в бордовом, и от этого лицо у неё будто переливалось сполохами пожара. Проходя в церковь, опалила таким взглядом, что Сенька заёрзал на коленках. Вспомнилось (прости, Господи — не к месту и не ко времени), как она его целовала, как обнимала.

И когда обратно выходила, глаза у неё были всё те же, шальные. Наклонилась милостыню сунуть и письмецо забрать — шепнула:

— Здравствуй, любовничек. Ответ завтра.

Шёл обратно на Спасскую — пошатывало.

Любовничек!

 

Только завтра ответа от Смерти не было. Она вовсе не пришла. Скорик чуть не дотемна коленки протирал, на два рубля подаяний наклянчил, и всё впустую. Будочник, и тот, в десятый или, может, в пятнадцатый раз обходя участок, сказал: “Что-то ты нынче жаден, убогий. Клянчить клянчи, да меру знай”.

Только тогда и ушёл.

* * *

В четвёртый день, выпавший на воскресенье, Эраст Петрович погнал его снова. Что ответа на прошлое письмо не было, инженера не удивило, но, похоже, опечалило.

Отправляя Скорика на Подкопай, инженер сказал:

— Если и сегодня не явится, придётся отказаться от переписки, придумать что-нибудь другое.

Но она пришла.

Правда, на Скорика даже не глянула. Одаряя, смотрела в сторону, и глаза были сердитые. Сенька увидел на шее у неё серебряную чешуйку на цепочке — точно такую, какие в кладе были. Раньше у Смерти такого украшения не было.

В руке у Сеньки на сей раз осталась не бумажка, а свёрнутый шёлковый платочек.

Отошёл в тихое место, развернул. Внутри обнаружился и листок. Осторожненько, следя, чтоб из волос ничего не просыпалось и чтоб бумажные сгибы куда не надо не перегнулись, Сенька стал читать.

“Здравствуйте Эраст Петрович. Ничего у него не выведывала не выспрашивала. Обнову мою он приметил зыркнул своими пустыми зенками, но спросить ничего не спросил. Стих пробормотал будто для себя — привычка у него такая. Я слово в слово запомнила. Торговали мы булатом чистым серебром и златом и теперь нам вышел срок а лежит нам путь далёк. Какой тут смысл не знаю. Может вы поймёте.

[Пушкин это, Александр Сергеевич, и понимать нечего, снисходительно подумал Скорик, как раз накануне прочитавший “Сказку о царе Салтане”. И про кого речь, тоже стало ясно — про Очка. Это он обожает стихами говорить.]

А про тело писать мне больше не смейте иначе переписке нашей конец. И так хотела разорвать. Вчера не пошла очень на вас сердилась. Но сегодня когда он ушёл было мне видение. Будто лежу я посреди равнины про какую вы писали и не могу встать. Долго лежу не день и не два. И будто сквозь меня трава растёт и цветы всякие. Я их внутри себя чувствую и не плохо это, а наоборот очень хорошо как они через меня к солнцу пробиваются. И будто бы уже это не я лежу на равнине, а я самая эта равнина и есть. Я после своё видение как смогла на платке вышила. Примите в подарок.

Смерть”

Платок, на который Скорик сначала толком и не взглянул, в самом деле с вышивкой оказался: наверху солнце, а внизу девушка лежит, нагишом, и из неё травы-цветы всякие произрастают. Очень Сеньке эта небывальщина, а культурно говоря, аллегория, не понравилась.

Эраст Петрович, в отличие от Сеньки, сначала платок рассмотрел и только потом развернул письмо. Посмотрел и говорит:

— Ох, Сеня-Сеня, что мне с тобой делать? Опять нос совал.

Скорик глазами похлопал, чтоб слезы навернулись.

— Зачем обижаете? Грех вам. Уж, кажется, себя не жалею, как последний мизерабль. Верой и правдой…

Инженер на него только рукой махнул: иди, мол, не мешай, черт с тобой.

* * *

А обратное послание от Эраста Петровича к Смерти было вот какое:

“Милая С.

Умоляю Вас, не нюхайте Вы больше эту гадость. Я попробовал наркотик один-единственный раз, и это едва не стоило мне жизни. Когда-нибудь я расскажу вам эту историю. Но дело даже не в опасности, которую таит в себе дурманное зелье. Оно нужно лишь тем людям, которые не понимают, действительно ли они живут на свете или понарошку. А Вы настоящая, живая, Вам наркотик ни к чему. Простите, что снова пускаюсь в проповеди. Это совсем не моя манера, но таким уж странным образом Вы на меня воздействуете.

Остальным двоим, если обратят внимание на предмет, говорите не про СС

[и на том спасибочко, подумал Сенька],

а про некоего нового ухажёра, заику с седыми висками. Так нужно для дела.

Ваш Э. Н.”

Смерть на сей раз пришла не сердитая, как вчера, а весёлая. Наклонясь и беря письмо, сунула Сеньке вместо пятака большой гладкий кругляш, шепнула: “Посластись”.

Посмотрел — а это шоколадная медалька. Что она его, за мальца что ли держит!

* * *

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация