— Вы кого-нибудь ждете сегодня? — спросила я у следователя.
Он отрицательно замотал головой.
Ну да, как же, так он и сказал мне! Я открыла свою сумочку, порылась в ней и достала большой перстень. Кстати, совсем мужское украшение — металлический такой, сделан под серебро. На внутренней стороне кольца находилась крохотная кнопочка. Нажимаешь — р-раз — и у противника в черепе торчит свинцовый брусочек длиной в три сантиметра. Своего рода одноразовый пистолет.
Так будет поспокойнее.
Кошкин в комнате что-то затих.
— Александр Александрович, — крикнула я ему, — что там у вас?
— Все в порядке! — спустя несколько секунд ответил он голосом, немного дрогнувшим на словах «в порядке».
Я опять насторожилась — такое ощущение, что Кошкин не знал, что ответить, и ответ ему кто-то подсказал.
— Нашли? — снова спросила я, сделав вид, что ничего не заметила.
— Нашел, — уже более естественным голосом ответил он.
Похоже, в квартире есть еще кто-то, кроме нас…
Прежде чем покинуть кухню, я снова открыла сумочку. Достала оттуда маленькую ампулу и протянула ее Троенько:
— Проглотите!
— За… Зачем? — осмелился засомневаться в моих благих намерениях следователь.
Не было времени объяснять ему, что к чему.
Я просто молча одной рукой схватила его за горло, а другой запихнула ему в рот ампулу. Троенько судорожно сглотнул, потом закатил глаза и повалился. Я подхватила его и аккуратно уложила на пол.
Вот так. Для него же лучше. Поваляется тут сутки и очнется, как огурчик. Только форточку надо закрыть, а то простудится еще на полу-то.
— Александр Александрович, — снова крикнула я, — подождите, я сейчас с этим товарищем закончу и к вам подойду!
— Хорошо, — уже даже каким-то полузадушенным голосом ответил Кошкин.
Я подошла к раковине и открыла воду. На всю открыла, чтобы было побольше шуму. И тихонько, стараясь ступать неслышно, вышла в прихожую.
Неплохая квартирка у этого Троенько, хоть и запущенная. Трехкомнатная. В какой же комнате Кошкин? Я вспомнила, какие звуки доносились, когда он рубил стулья топориком для мяса. Глухие звуки. И еще… Так-так… Понятно — вон та, дальняя комната!
Я направилась туда. Когда проходила мимо входной двери, то увидела, что она приоткрыта.
Я же точно помню, что закрывала ее после Кошкина. Теперь совершенно ясно — в комнате с Александром Александровичем кто-то был.
Кто?
Сосед этого следователя? Родственник?
Я застыла на пороге комнаты — не сосед это и не родственник. Посреди комнаты были разбросаны обломки стульев, на какой-то тряпице кучкой лежали сверкающие камушки. Сам Кошкин сидел на кровати, а в глубоком кресле, как раз напротив входа в комнату, восседал… Виктор. В каждой руке, словно у ковбоя в вестернах, у него было по пистолету.
— Как ты меня нашел? — задала я естественный вопрос.
— Ну, Хамелеон, ты даешь! — рассмеялся Виктор. — А где же еще тебя искать, как не по адресам, где находятся стулья? И Кошкина этого с его бабой я специально выпустил, дал им уйти, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь на это.
— Проверка, значит? — задумчиво произнесла я, незаметно сжимая в кулак правую руку, на которой был перстень. — Так я и думала. Не доверяешь…
Виктор удивленно взглянул на меня:
— Конечно, не доверяю. Как нас и учили, неужели ты на гражданке все забыла?
Александр Александрович, открыв рот, слушал наш разговор.
— Нет, Хамелеон, — Виктор постучал пистолетами о ручки кресла, — не годишься ты мне в напарники. Размякла ты. Всю выучку потеряла. Самые простые вещи перестала понимать, — он даже коротко хохотнул, — вот бы майор Уриевский из нашей «Сигмы» на тебя посмотрел! — Виктор взвел курок на одном из пистолетов.
Черт возьми, как бы мне успеть засадить в него свою единственную пулю из перстня, прежде чем Виктор-Алкаш сам меня продырявит?
— Подожди, подожди, — остановила его я, — значит, наш договор уже недействителен?
Дурацкий, конечно, вопрос, но мне нужно было выиграть время и поймать момент, когда этот маньяк хоть на секунду потеряет бдительность.
— Ну, ты совсем уже! — рассмеялся Виктор. — А что, не поняла до сих пор, — он поднял пистолеты, — вот по этим аргументам, а?
— Поняла, — угрюмо ответила я и дотронулась пальцем до кнопочки на внутренней стороне перстня.
Кто кого? Успею ли я выстрелить первой?
Выражение лица Виктора изменилось: теперь он не смеялся, глаза его сузились, рот сжался, и я поняла — сейчас. Он шевельнул правой рукой, в которой был зажат пистолет со взведенным курком.
И тут случилось то, чего никто не ожидал, — со стороны Кошкина что-то пронзительно запищало.
Виктор немедленно перевел пистолет на Александра Александровича, но выстрелить не успел.
Я вскинула руку к голове Виктора и нажала на кнопочку в перстне.
Пуля вошла Виктору-Алкашу в левый глаз. Он дернулся, засучил ногами по линолеуму и обмяк.
Оба пистолета со стуком упали к ножкам кресла.
Все.
Раздирающий уши писк не прекращался.
— Выключите вы, наконец, свой пейджер, — устало сказала я Кошкину.
Александр Александрович повиновался, и наступила желанная тишина. Я опустила руки и прислонилась к косяку. Кошкин наконец-то закрыл распахнутый от удивления рот.
— Неужели все?.. — тихо проговорил он.
Отвечать я не стала — внезапно навалилась страшная усталость. Прав был, наверное, покойник Виктор — размякла я. Мы молчали. У головы Виктора растекалась багровая лужа.
— Кристина прислала сообщение? — спросила я.
— А? Да, она… Пишет — в изоляторе временного содержания она. До выяснения обстоятельств…
— Ну, это вам не страшно, — хотела усмехнуться я, но не усмехнулась, — вон деньжищ сколько…
Ас ними-то…
— Да, — проговорил Кошкин, и у него почему-то задрожали губы.
Я сняла с пальца перстень, положила его в сумочку. Перешагнув через багровую лужу, подошла к Александру Александровичу и села рядом с ним.
