— Разрешаю. — Он посерьезнел. — Это отделение во-он за углом. Пять минут ходьбы. Полчаса, ну.., час тебе хватит? Да? Значит, через час встречаемся здесь.
Я кивнула и начала спускаться с крыльца. Кошкин — мужик деловой. Сомневаюсь, что он тут с этим новообретенным родственником станет пьянствовать. Если уж так повезло ему — на племянника нарвался, — должен Александр Александрович сделать все по первому разряду.
— Чего это вы такие? — вполголоса спросил за моей спиной племянник у Кошкина. — Воскресенье же… Дела какие-то…
Я обернулась и быстро, но внимательно оглядела Лешку с ног до головы. Он моего взгляда даже не заметил. Ничего подозрительного, обычный простоватый парень.
Интуиция — или внутренний голос, как хотите называйте, — у меня отлично развита — годы практики. Если человек не вызывает у меня беспокойства с первого взгляда, то, практически, никогда никаких неприятных сюрпризов не бывает. Тем более Кошкин его хорошо знает, все-таки родной племянник…
Но что-то меня беспокоило. Смутно так, тихонько. Как писали в романах девятнадцатого века: из глубины души. Что-то, чего я пока никак не могла понять. Нет, вовсе не в племяннике Лешке тут было дело. Он — чистый.
Другое.
Ладно, шеф сказал «на почту» — значит, на почту. Видимой опасности для Кошкина нет. Да, кстати, с ним еще громила-племянник.
Ускорив шаг, я направилась в сторону почтового отделения. Быстрее начну — быстрее закончу.
Правда, с чего в таких делах обычно начинают, я не имела ни малейшего представления. Читала, конечно, «Двенадцать стульев», но не использовать же книгу в качестве руководства.
Ничего, обратимся к вдохновению. Непредвиденные ситуации, Женечка, — это то, чему тебя учили.
Так что справляйся.
* * *
Где находилось районное почтовое отделение, я знала и без Кошкина — сейчас вот прямо, потом налево. Там сразу за углом. Никаких не пять минут ходьбы. Минуты три. Ну, четыре максимум.
Я быстро шла по улице.
Стоп! А вот здесь можно срезать! Если сейчас мне пройти через эту подворотню во двор, то можно выйти сразу к почте. А я, оказывается, неплохо этот городок знаю. Несмотря на весь мой «столичный снобизм».
Я свернула в подворотню и чуть не попала под какой-то автомобиль. Едва успела прижаться к стене. Ничего себе — рассчитывала сократить маршрут. Так можно и вовсе его коротким сделать — еще немного, и он бы закончился.
Водитель даже не успел мне посигналить. Я сомневаюсь, заметил ли он меня вообще? В подворотне было довольно темно, да и машина двигалась очень быстро, гораздо быстрее, чем ездят машины в подобных местах.
Выругавшись вслед автомобилю, я вознесла хвалу своей реакции. И пошла дальше. К месту своего назначения. Вернее, не пошла — сделала только два шага. Остановилась.
Тут-то меня и пронзило.
Вот оно!
Я резко повернулась и бросилась обратно — через ту же подворотню на улицу — к Дому творчества. Подлетев к крыльцу, я увидела возле кошкинского «Ситроена» бежевый «Москвич». Тут уж никакой речи о совпадениях быть не могло. Как там этих бандитов, никошкинских подельников, зовут? Антоха Длинный и Алкаш? Вот сейчас и познакомимся.
В два прыжка я оказалась на крыльце. Тяжелая дверь была чуть приоткрыта. Или обалдевший от радости охранник позабыл закрыть, или.., эти ребята круче, чем я предполагала. Они и действительно довольно круты: так провести за нами слежку — я почти ничего не заметила!
Да и сейчас, если бы не то, что обычно называют интуицией, я бы вряд ли о чем-нибудь догадалась. В подворотне ведь было темно — машину я не разглядела.
Кстати, и те, кто сидел в этой машине, скорее всего, меня не заметили. Во всяком случае, не узнали. Я же, так сказать, сменила облик. То есть обличье. Так что у меня есть все шансы застать бандитов врасплох.
Вбежав на крыльцо, я на долю секунды остановилась. Достала из своей сумочки массивный шипованный кастет. Потом приоткрыла пошире дверь и неслышно нырнула внутрь.
Я оказалась в пустом полутемном — шторы на окнах были спущены — холле. Пахло пылью и, как это ни странно, раздевалкой. Я остановилась, прислушиваясь. Слева от меня, откуда-то из-под лестницы, послышались приглушенные звуки. Туда!
Туда-да-да! — застучало сердце. Я ощутила несколько уже подзабытую боевую лихорадку. Пальцы правой руки сами собой сжали ребристые пазы кастета. Внезапно у меня появилось ощущение, что мне как будто бы чего-то не хватает. Ах да, автомат… Горячее, почти живое продолжение твоего тела. Смерть в руках.
«Прямо как в старые добрые времена, — подумалось мне, — отряд „Сигма“, майор Уриевский, Афганистан…»
Я прыгнула под лестницу. Передо мной возникла дверь, ведущая, наверное, в комнату охранника.
Оттуда слышались звуки ударов, потом что-то упало и раздался сдавленный хрип. Я рванула дверь на себя.
Сразу оценить всю, так сказать, сложившуюся ситуацию я не смогла — передо мной тут же возникло чье-то изуродованное крупными оспинами лицо.
Прибегать к помощи кастета я не стала — не успела бы размахнуться. Не дав обладателю этой морды опомниться, я коротко, но с силой ударила его лбом в переносицу. Отчетливо хрустнула размозженная носовая перегородка. Человек дико закричал и рухнул на пол.
Обзор теперь был свободен. Да что с того! Картина, которая предстала перед моими глазами, была, надо сказать, безрадостной — здоровый, очень высокий парень молотил ногами валяющегося на полу Кошкина. Александр Александрович не кричал, только кряхтел и ухал — наверное, бандюга здорово засандалил ему под дых или в грудную клетку.
Под обломками разбитого в щепки стола, постанывая, ворочался племянник Лешка. Пытался встать. Вот кому досталось ни за что ни про что.
Совсем рядом с ним на полу среди деревянных обломков лежал большой черный пистолет.
Парень, избивавший Кошкина, заметив меня, довольно громко вскрикнул. Странно, он явно узнал меня — обычно по моей внешности никак нельзя сказать, что я боец. А он — испугался. Господи, да я же замаскирована! Как же?.. Метнувшись к тумбочке, стоящей у стены неподалеку от него, парень, зарычав от натуги, схватил с нее телевизор и, коротко размахнувшись, швырнул его в меня.
Я шарахнулась назад и в сторону. Кто-то бросился мне под ноги. Черт возьми! Это тот самый бандит, которому я сломала нос. Хорошо работают ребята, слаженно.
Сгруппировавшись в падении, я все-таки сумела уйти от пущенного в меня снаряда. Телевизор грохнулся об пол всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Мелкие осколки врезались мне в щеку и в лоб.
Неприятно, конечно, но все же лучше, чем если бы этот чертов телевизор размозжил мне череп.
Не дожидаясь следующей атаки, я почти мгновенно откатилась в сторону к стене. Вскочила на ноги.
