– Зейн, – Иона погладила его руку, пытаясь хоть как-то утешить, – я тебе очень сочувствую.
– Ничего страшного не произошло. Я же сказал: он только пытался. Но во второй раз не вышло. Я заглянул в окно и увидел, как отец прижимает маму к себе. – Зейн пожал плечами. – Сначала решил, что они целуются. Ни разу не видел, чтобы мама целовалась с мужчиной. – В глазах Зейна было столько страдания, что у Ионы просто сердце на части разрывалось. – Но потом заметил, что мама не целует его, а, наоборот, сопротивляется. Я хотел спасти ее, прогнать отца, но не мог двинуться с места.
– Зейн, ты просто был в шоке. Ничего удивительного.
Кажется, он искренне презирал себя за то, что не вмешался.
– Ты что, не поняла? Я просто стоял и смотрел.
– Надеюсь, он не причинил ей вреда? – спросила Иона, затаив дыхание.
– Нет. Мама извернулась и дала ему хорошую затрещину. А отец начал вопить: мол, что на нее нашло, прошлый раз она осталась довольна. Мама ответила: «Сам знаешь, что лжешь! Ты меня изнасиловал. Еще раз полезешь – убью!» А он спросил: «Если тебе и правда не понравилось, зачем же тогда ребенка оставила?» Тогда я развернулся и бросился бежать. Спрятался в саду. Через несколько минут услышал, как отъезжает машина, но вернуться домой осмелился не скоро. Мама готовила обед. Делала вид, будто ничего не произошло. Но я-то видел – пальцы у нее дрожали. Хотел что-нибудь сказать. Попросить прощения. Утешить. Но как я мог облегчить мамины страдания, когда во мне течет кровь человека, который это с ней сделал?
– Зейн, не говори глупостей, – прошептала Иона. – Так вот почему ты избегаешь своего брата Нейта и его сына?
Тут Иона все поняла, и сердце болезненно сжалось. Значит, во всем виноваты ложное чувство благородства и безосновательные угрызения совести. Выходит, всему виной отвращение, которое Зейн питал к отцу, а отчасти и к себе.
– Хочешь оградить Марию?
Неужели Зейн сам не понимает, как нелепо себя ведет, портя отношения с братом? Мария ни за что не стала бы требовать от сына такой жертвы. Тогда почему он считает, что заслужил подобное наказание?
На секунду Зейн ошеломленно умолк, затем угрожающе нахмурился:
– Откуда ты знаешь про Нейта? Ты же его ни разу не видела.
Голос Зейна не предвещал ничего хорошего, но Иона и бровью не повела.
– Пару часов назад приезжала Тесс, просила передать тебе это. – Иона достала из кармана конверт с приглашением. – Очень хочет, чтобы ты пришел на крестины Брендона.
Она протянула приглашение Зейну, но тот лишь молча глядел на него, и некоторое время спустя Иона опустила руку.
– Она привезла с собой Брендона, и я… – Иона запнулась. – Я подумала, что он твой сын. Вот ей и пришлось объяснять про тебя и Нейта, потом выпили чаю… поболтали немного…
Зейн выругался.
– Значит, так это у вас называется? «Немного поболтали»? Хороша болтовня – вызнала про все, что тебя не касается!
От гнева лицо Зейна казалось почти враждебным. Иона поняла, что зашла слишком далеко. На глаза навернулись слезы, но не только от резких слов – реакция Зейна показала, что на самом деле Иона для него ничего не значит.
Если нужны были лишние доказательства, что для Зейна она просто мимолетное увлечение, – вот они, пожалуйста! Но собственные переживания из-за горя Зейна заставили Иону понять: она испытывает к нему настоящие, глубокие чувства.
За прошедший месяц Иона по-настоящему полюбила Зейна, с ним ей было хорошо, она чувствовала себя желанной и наслаждалась знаками внимания. А главное, в те моменты, когда Зейн позволял себе расслабиться, Иона думала, что по-настоящему дорога ему.
А теперь оказалось, что она просто выдавала желаемое за действительное. На самом деле Зейн к ней равнодушен. Все, что он для нее делал, было лишь проявлением потребности спасать и защищать всех женщин. Таким образом Зейн пытался искупить мнимую вину. Пытался уберечь от несчастий и мать, и девочку, ставшую жертвой наркодилера, и многих, многих других.
– Ничего я не вызнавала. Мы с Тесс поговорили как взрослые люди. Я должна знать, что происходит с человеком, который мне дорог, – ответила Иона, пытаясь не показать, как ее задела реакция Зейна.
– Вот как, значит, я тебе дорог? Тогда, будь добра, не встревай.
Иона вздрогнула. Первый раз она видела его таким рассерженным, однако решила не обращать внимания. В конце концов, какая разница, если Зейн к ней равнодушен? Он ведь злится даже не на нее, а на обстоятельства. Просто чаша терпения переполнилась. Тесс ошиблась: Иона вовсе не его половинка. Так, случайная знакомая.
И все же Иона не собиралась молча выслушивать гневные излияния.
– Зейн, тебя все любят, – продолжила она. – Тесс, Нейт, твоя мама и все твои родственники. А ты их отталкиваешь только из-за того, что вбил себе в голову, будто виноват в преступлении отца!
Нужно уехать как можно скорее, решила Иона. Она не будет говорить Зейну, что любит его, это только все осложнит и запутает. Но сначала Иона постарается донести до Зейна, что он ошибается.
Зейн был в полном отчаянии. Вел себя как дикарь. Где его самообладание? Да, Иона утверждает, что получила удовольствие. Ну и что? Хуже с женщиной обойтись невозможно. Желание затуманило ему голову, и Зейн попросту использовал Иону. Значит, он унаследовал все омерзительные качества отца, а хуже всего то, что Иона вела себя так, будто ничего особенного не случилось.
А теперь еще затеяла этот разговор о Нейте, Тесс и Марии. Она что, не понимает? Не видит, что он за человек на самом деле? Разве не ясно, что Зейн не заслуживает быть ни братом Нейта, ни дядей Брендона, ни даже сыном своей матери? И такой девушки, как Иона, он тоже не заслужил.
Вот она устремила на него пристальный, серьезный взгляд. И тут Зейн понял: если они и дальше будут вместе, где гарантия, что сегодняшний отвратительный эпизод не повторится? Вдруг Зейн снова не сможет себя контролировать? Он чуть не застонал в голос.
Дрожащими пальцами схватился за голову, и вдруг из-за двери раздалось жалобное собачье поскуливание.
Зейну захотелось убежать, скрыться.
– Пойду с Печенькой погуляю, – проговорил он, стараясь сохранять спокойный тон, и сунул руки в карманы. Теперь Зейн больше не доверял себе.
Нет, после того, как он обошелся с Ионой, ни о каких нежных признаниях и речи быть не может. Он не имеет права даже спрашивать, испытывает ли Иона те же чувства, что и он. Единственный выход – искупить свою вину. Показать, что Иона может на него положиться.
Но Зейн находился в таком взвинченном состоянии, что не мог рассуждать здраво. Необходимо успокоиться и как следует все обдумать.
– Я скоро, – прибавил Зейн, давая понять, что на этот раз компания ему не требуется.
Во взгляде Ионы мелькнула обида, и это огорчило Зейна, но он был очень рад, когда она просто кивнула:
