– Хорошо.
Зейн открыл дверь, и Печенька ворвалась внутрь.
– Привет, – сказал он, изображая ответную радость от встречи, когда собака прыгнула ему на грудь.
Иона погладила Печеньку. Та явно получала удовольствие, оказавшись в центре внимания. Но потом Иона отошла в сторону, и по щеке ее скатилась слеза, которую она тут же смахнула. У Зейна сжалось сердце.
– Я скоро, – повторил он, делая вид, будто не замечает ее состояния. Сейчас Зейн был не способен выяснять отношения.
И только тут сообразил, что в этот раз они с Ионой не предохранялись. А вдруг она забеременела, в панике подумал Зейн. Что тогда делать?
Иона кивнула. Нижняя губа подрагивала так, что больно было смотреть.
– Я поняла.
Зейн нежно поцеловал ее в губы, но, ощутив прилив желания, лишь возненавидел себя еще сильнее.
Зейн пообещал себе, что все исправит. Как бы там ни было, мысль потерять Иону была невыносима.
Зейн вернулся полчаса спустя. Брюки были забрызганы морской водой и облеплены песком, зато в голове созрел план действий. Зейн понял, как надо поступить. Он никогда раньше не молил о прощении, но сейчас другого выхода не оставалось.
В доме царила звенящая тишина. Вслед за Печенькой Зейн вошел в кухню. Собака жалобно заскулила, будто произошло что-то плохое. И тут Зейн заметил на столе блюдо с лазаньей, к которому был прислонен листок бумаги. Зейн сразу узнал аккуратный, как у прилежной школьницы, почерк Ионы и, не читая, догадался, о чем говорится в записке.
«Зейн, ты хороший человек. Не веришь – спроси у мамы, она подтвердит. Береги себя и Печеньку.
С наилучшими пожеланиями,
Иона».
Зейн был просто уничтожен, но потом на смену отчаянию пришел гнев. Как она могла так с ним поступить? Уйти, не дав ему хотя бы крошечного шанса оправдаться и загладить вину?
Глава 13
– Открой! – позвал Зейн и принялся стучать в деревянную дверь кулаком. Он уже два раза нажимал на кнопку звонка, но никто не выходил.
Иона должна быть здесь, больше ей поехать некуда. Это была его последняя надежда. Первым делом Зейн отправился в Пасифик-Гроув, расспросил миссис Мендосу и других соседей. Потом позвонил Нейту. Конечно, Иона и Тесс только что познакомились, но Тесс всегда была девушкой напористой и обожала лезть в чужие дела. Наверняка предложила Ионе пожить у них.
Но и тут Зейна постигла неудача. Ответ Нейта подействовал как ушат холодной воды.
– Никто у нас не ночует. Первый раз про эту девушку слышу. Что-то случилось? У тебя голос странный.
Зейн пробормотал какую-то отговорку и повесил трубку. Хотя какое там «все нормально», когда Иона исчезла неизвестно куда!
Он еще раз позвонил в дверь, и наконец в коридоре зажегся свет.
– Что за шум?
Щелкнул замок, и на порог шагнула мама. Мария была одета в халат, кудри собраны на ночь. Неожиданно Зейн почувствовал себя виноватым за то, что поднял ее с постели.
– Зейн, что случилось? Почему ты ломишься ко мне в дверь посреди ночи?
– Извини, до утра ждать не мог. – Забыв на время об угрызениях совести, Зейн заглянул в коридор. – Иона не у тебя?
– Иона?..
Сонно моргая, мама привела его на маленькую кухню, где, как всегда, пахло травами и свежей выпечкой, и включила свет.
– A-а, та хорошенькая девушка из Шотландии, с которой ты приходил на кинсеаньеру Марикруз.
– Не притворяйся, будто не помнишь! – крикнул Зейн. Последние несколько часов он был вне себя от беспокойства. Куда поехала Иона? Вдруг она попала в беду? А вдруг уже улетела в Шотландию, и он так и не успел объясниться с ней?
В тишине раздался резкий звук пощечины. От неожиданности Зейн умолк. Щека будто огнем горела.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне. – Мария подбоченилась и сердито поглядела на Зейна. – Сначала не отвечаешь на звонки, а потом врываешься посреди ночи и кричишь на мать!
Держась за щеку, Зейн почувствовал, что понемногу приходит в чувство.
– Тяжелая у тебя рука…
Зейн чуть не выругался, но вовремя прикусил язык. Не хватало заработать вторую пощечину.
– Поделом, – без тени раскаяния ответила Мария и широко зевнула.
Зейн сразу почувствовал себя виноватым.
– А теперь сядь и расскажи спокойно, что случилось и при чем тут Иона.
Мария невозмутимо указала на стул рядом с кухонным столом. Зейн замер в нерешительности. Сидеть и разговаривать нет времени. Надо продолжать поиски. Но постепенно гнев и отчаяние уступили место печали и растерянности. Если Ионы здесь нет, где она может быть? Наблюдая, как мама выкладывает на тарелку домашнее печенье, Зейн понял, что больше всего ему сейчас хочется утешения и понимания. Плюхнулся на изящный кухонный стул, рассеянно потирая щеку.
Но боль от пощечины была ничем по сравнению с мучительной раной в сердце. Зейн уронил руку на стол. Он устал от поисков и чувствовал, что надежды не осталось.
Впрочем, искать все равно бессмысленно. Зейн попросту не знал, куда идти. Между тем мама продолжала накрывать на стол. Поставила перед сыном свежее шоколадное печенье, налила чаю в фарфоровую чашку и пододвинула к нему:
– Ну, теперь рассказывай.
Сложив руки, Мария устремила на Зейна внимательный, полный сострадания взгляд, знакомый и привычный еще с детства. И тут внутри словно что-то прорвало.
Зейн уставился в чашку мятного чая. На сердце висел тяжеленный камень. Вот бы Мария могла все исправить, как раньше, когда Зейн был маленьким! Но теперь его проблемы, к сожалению, не так просты. И началось это, когда в двенадцать лет Зейн узнал ужасную правду об отце.
Теплая ладонь Марии коснулась его сжатых в кулак пальцев.
– Ну же, Зейн. Сколько можно замыкаться в себе?
Он поднял глаза и вдруг вспомнил записку Ионы: «Зейн, ты хороший человек. Не веришь – спроси у мамы, она подтвердит».
– Я совершил нечто непростительное, – вдруг выпалил Зейн. – И она ушла. Теперь не могу ее найти.
Мария кивнула.
– «Она» – это Иона?
– Да, – кивнул Зейн и смутился, когда голос его дрогнул.
– Значит, ты ее любишь?
Зейн опустил взгляд на руку Марии, на золотое обручальное кольцо, которое Тэрри надел ей на палец десять лет назад. Маму к алтарю вел гордый Зейн. При этом воспоминании он вдруг осознал, что собственные чувства его не пугают. Впрочем, какая теперь разница?
– Может быть, – пожал плечами Зейн. – Сам не знаю.
И что же ты такого натворил?
