– Снимай – или я их сорву. – Он скользнул взглядом по изысканному красному кружеву. – Решать тебе, но они кажутся недешевыми.
Джина лишь рассмеялась:
– Тебе нужно их снять, вот сам и снимай. Эти трусики не так легко разорвать…
Картер сжал тонкое кружево в кулаке и дернул.
– Так на чем мы остановились? – тихо произнес он, отшвырнув остатки ее дорогого нижнего белья.
Джина закатила глаза, но Картер успел уловить вспышку потрясенного возбуждения в зеленых глубинах ее глаз.
«Так-то, моя сладкая, – злорадно подумал он. – Теперь я главный».
– Они стоят пятьдесят долларов, – прошептала Джина, скорее удивленно, чем возмущенно.
– Увы, уже не стоят. – Обвив рукой ее талию, Картер притянул Джину к себе.
Ее ладони погладили переднюю часть его рубашки, и не успел Картер заметить мелькнувшую в зеленых глазах искру возбуждения, как Джина схватила его за воротник и дернула.
– В эту игру нужно играть вдвоем, большой мальчик, – промурлыкала она, перекрывая голосом свист разрываемого хлопка и треск пуговиц.
Но когда Джина выпустила из рук разорванную ткань, чтобы коснуться его голой кожи, Картер схватил ее за оба запястья, резко развернул спиной к себе и, словно решив взять в плен, сцепил руки у нее на животе.
– Но только один из нас сможет победить.
– Что за… – Джина отчаянно вырывалась, чувствуя, как все больше распаляется, а ее голые ягодицы прижимаются к твердой выпуклости под его брюками.
– Никаких прикосновений, – приказал Картер, кусая мочку ее уха. – До тех пор, пока я не разрешу, моя сладкая. На сей раз командую я.
И Картер не собирался передавать бразды правления. Не раньше, чем они оба поджарятся в этом страстном огне до корочки.
Джина изгибалась, пытаясь избавиться от сковывающей движения руки, но эти жалкие попытки лишь усиливали трение, заставляя острее реагировать на обволакивающее ее крупное тело – и то, что упиралось ей в ягодицы. Она застыла на месте, ощущая мощную эрекцию Картера, едва сдерживаемую брюками. И спросила себя, как же, черт возьми, оказалась в таком положении.
Пойманная в ловушку, уязвимая, побежденная и невероятно распаленная.
– Посмотри на себя, – раздался прямо у уха тихий приказ, и дрожь пронеслась вдоль спины. Жар острого желания нахлынул на Джину, стоило ей поднять голову и увидеть шокирующее отражение в стеклянной стене, открывавшей вид на темное пространство Гудзона.
Лунный свет лился на ее обнаженное тело, окутывая таинственным белым сиянием, через которое проступали лишь твердые розовые соски и аккуратно подстриженные завитки цвета воронова крыла на верхушке ее бедер. Бледные формы Джины резко контрастировали с крепко державшей ее высокой темной фигурой – Картер был все еще полностью одет, если не считать узкой полоски груди, которую Джина обнажила.
Она чуть не задохнулась, потрясенная собственным распутным видом.
– Бога ради, Картер, опусти шторы. – Джина снова попыталась вырваться. – Нас увидит весь Манхэттен.
– Успокойся, – надменно захохотал Картер. – Стекло тонировано. Тебя никто не увидит, кроме меня.
Джина застыла на месте, ощущая предплечье Картера, изогнувшееся под ее бюстом, покалывающие ее спину волосы на его груди и стальной стержень, прижимавшийся к ее попке.
– И я собираюсь насладиться каждой клеточкой твоего тела. – Картер положил обмякшую руку Джины себе на шею, выпятив ее пышные груди.
Джина глотнула, ощутив, как пересохло горло, завороженная чувственным отражением и мощной потребностью, отразившейся во взгляде Картера. И вдруг ясно осознала, что игра закончилась.
Картер провел большим пальцем по внутренней стороне ее руки, заставив затрепетать всем телом и снова ощутить вожделение, устремившееся к лону. Его рука сильнее сжалась вокруг ее талии, удерживая Джину на ногах во время этой утонченной пытки. Настойчивые пальцы кружили над ее грудями, будто исследуя их, – невыносимо, мучительно медленно…
Джина застонала, вытягиваясь под дразнящими ласками:
– Тебе стоит поторопиться. Прежде чем я взорвусь.
Картер ущипнул ее за сосок – не больно, но достаточно сильно, чтобы послать стрелы наслаждения прямиком к томящемуся женскому естеству. Джина вскрикнула.
– Терпение, малышка, – прошептал Картер. – Или будешь наказана.
Ее сознание затуманилось эротичной угрозой, а с губ слетел нервный смешок.
– Тсс, – его губы скользнули по мягкой коже ее шеи, – мы ведь только начали.
– О боже! – Джина дернулась, когда Картер оставил ее груди и потянулся ниже. Кончики его пальцев исследовали, поглаживали, соблазняли, но так медленно… Джине казалось, что она умрет от предвкушения прежде, чем эти пальцы доберутся туда, куда ей отчаянно хотелось. – Пожалуйста… – чуть не зарыдала она, когда живот задрожал от очередной мучительной ласки.
– «Пожалуйста» что, моя сладкая? – поддразнил Картер, и его струящийся густой патокой акцент уничтожил остатки ее сопротивления. – «Пожалуйста, перестань»?
– Даже не вздумай! – бросила Джина хриплым от волнения голосом, когда его пальцы погладили завитки, скрывавшие средоточие ее женственности, но резко замерли перед своей главной целью.
Веки Джины, затрепетав, открылись. Она уставилась на отражение в стекле, читая неистовое возбуждение на лице Картера.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – твердо произнес он, – и ты тут же это получишь. Если, конечно, попросишь по-настоящему учтиво.
– Прикоснись ко мне.
– Это недостаточно учтиво, – усмехнулся он, все еще дразня Джину порхающими над кожей пальцами.
– Прикоснись ко мне, пожалуйста…
Она изогнулась, ощутив, как его пальцы погрузились в скользкие, лоснящиеся влагой складки. Наконец-то… Картер погладил ее раздувшийся клитор, и все внутри нестерпимо заныло и сжалось.
– Это не… – запротестовала Джина, когда он отступил, и почувствовала, как ее захлестывает отчаяние. Ну почему он не прикоснется к ней там?
– «Это не» что? – услышала она самодовольный намек на веселость в его голосе. – Может быть, тебе стоит попросить?
– О, что за… – Она прикусила язык, сдержав рвущееся с губ ругательство. – Не мог бы ты просто прикоснуться к…
Она вскрикнула, ощутив, как грубоватые пальцы поглаживают ее разгоряченный клитор.
– Прикоснуться к тебе там, да?
Вместо ответа Джина принялась извиваться и дергаться, а Картер все ласкал и ласкал восхитительный бугорок – и под этой утонченной пыткой она вновь проваливалась в забытье…
– Кончи для меня, Джина.
Будто подчиняясь его приказу, волна наслаждения нахлынула и разбилась, превратившись в мелкие брызги сладостного ощущения. А потом Картер стал ласкать самое средоточие ее женственности – в идеальном месте, в идеальном темпе, – снова и снова маня в пучину блаженства…
