– Джастин – совсем не женоподобное имя! Когда-то я была без ума от Джастина Тимберлейка. Так что имя было очень подходящим.
– Моя сладкая, я не знаю, с какими парнями ты встречалась, но в этом инструменте нет ничего подходящего. Он даже с анатомической точки зрения неправильный! Ни у одного парня нет такого хозяйства, как у слона!
Джина захихикала и проползла по кровати, чтобы усесться на самом краю и сжать в ладони толстый ствол Картера. Она погладила его и низко, соблазнительно промурлыкала, опустив взгляд и оценивая размеры раздувавшейся и напрягавшейся твердой плоти. Подняв взор, Джина взглянула на Картера сквозь ресницы, трепещущие с наигранной скромностью:
– Ну, не знаю… Похоже, ты мог бы дать Джастину неплохую фору.
– Все, хватит! – выбросив вибратор через плечо, Картер повалил Джину на постель и, словно заключив ее в плен своих рук, навис над Джиной, уперев ладони по обе стороны от ее тела.
– Эй, поосторожнее с Джастином! – в шутку возмутилась Джина. – Он недешево мне обошелся!
– Дорогуша, если ты еще этого не поняла… – Картер потер ладонью ее чувственный холмик, а зловещее предостережение в его голосе уже обещало все виды восхитительного наказания. – С этого самого момента ты бросаешь Джастина ради настоящего мужчины.
Джина расхохоталась, но, когда Картер облизнул один из вздернутых сосков и втянул его ртом, прерывисто вздохнула. Ареола сжалась и запульсировала.
– Да, но у тебя есть семь различных режимов работы? – уже еле слышно выдохнула Джина.
Картер мягко подул на ее ноющий сосок и, услышав стон, поднял голову. Сквозившая в его взгляде самоуверенность возбуждала не меньше, чем умелые движения кончиков пальцев, которые поглаживали гладкую влажную плоть между ее бедер.
– Моя сладкая, с таким мастером, как я, тебе хватит и одного.
Глава 12
Следующие блаженные дни Джина не покладая рук работала над созданием нового сайта и медиастратегии для «Бумажного консорциума Прайса». А еще упорнее она трудилась над реализацией каждой распутной сексуальной фантазии с участием генерального директора консорциума, приходившей ей в голову. И при этом старалась заботиться о том, чтобы ее эмоции не мешали восхитительному сексу.
Но по прошествии нескольких дней в ее плане вдруг появилась помеха, заключавшаяся в одном досадном открытии. Картер Прайс был одинаково неотразим как в постели, так и вне ее.
И если бы Джина не знала всей ситуации, она могла бы поклясться, что Картер организовал этот легкомысленный переход к роману почти с той же тщательностью, что и их неистовые, обжигающие похотью игры.
А зачем еще он устроил вечер просмотра классических голливудских фильмов в ретрокинотеатре в десяти минутах ходьбы от его дома, а потом жарко обнимался с ней на заднем ряду? Зачем еще он настойчиво держал ее за руку во время их ленивой дневной прогулки по магазинчикам с безделушками и парковой зоне на Ривер-стрит? Или нашептывал порочные предложения ей на ухо, пока они листали антикварные редкости в пыльном подвальном книжном магазине?
Даже на фабрике, хотя Джина настаивала на поддержании там почтительной дистанции, острые, проницательные и всегда восторженные отклики Картера на ее идеи казались такими же обольстительными, как все эти случайные собственнические жесты и небрежная демонстрация привязанности. Джину не покидало ощущение, будто она попала в шелковистые сети Картера, стала узницей его шарма, харизмы и учтивости. И Джина уже со страхом ждала неминуемого отъезда из Саванны, потому что независимая жизнь, которую она так любила, без Картера начинала казаться скучной и даже одинокой.
Джина вытянула руки и ноги, приятно потяжелевшие после бурной ночи, и перекатилась на бок, чтобы взглянуть на лежавшего рядом мужчину, а заодно и на все те причины, по которым их мимолетный роман начинал так ее тревожить.
Она нахмурилась. Теперь все было по-другому. После ночи в домике у бассейна они переместились в роскошную спальню Картера в особняке – двуспальная кровать оказалась недостаточно широкой для их забав. Решение перебраться в его комнату с массивной, украшенной замысловатой резьбой мебелью красного дерева и широкими застекленными дверями, которые открывались на прелестный балкончик с видом на площадь, далось Джине совсем не трудно.
Но когда лучи утреннего солнца заструились в комнату, освещая красивое лицо Картера, Джина осознала: переезд в этот дом стал очередной уступкой в длинной череде решений, на которые она согласилась, почти не сопротивляясь. Она снова и снова уступала Картеру, и это беспокоило ее почти так же сильно, как и нежелание уезжать от него через несколько дней.
Джина вглядывалась в лицо Картера, пытаясь понять, как же ему удалось обмануть ее бдительность. Она изучала темные брови, соблазнительную ямочку на подбородке, ироничные изгибы уголков его рта… Неудивительно, что она была очарована – этот парень был исключительным красавчиком, а убийственные синие глаза способны были, кажется, и святую сбить с пути истинного.
Он пошевелился во сне, бормоча что-то невнятное, и тяжелая рука по-хозяйски легла Джине на бедро. Выбившийся из копны темных волос завиток упал ему на лоб. Джина откинула прядь ногтем, и веки Картера распахнулись.
– Привет, – пробурчал он. Пальцы на ее бедре напряглись, и Картер притянул Джину ближе – она уже успела привыкнуть к этим бесцеремонным объятиям. – Как поживаете этим солнечным прекрасным утром, мисс Джина?
Проглотив твердый комок, вставший в горле, Джина приподняла простыню, чтобы лицезреть нечто столь же твердое, упиравшееся ей в живот.
– Не так весело, как ты, по всей видимости.
Картер зевнул и потянулся, разразившись самодовольным хохотом:
– Ну и что, моя сладкая? Это всего лишь естественная мужская реакция на пробуждение рядом с красивой… – Искоса взглянув на струившийся в окно солнечный свет, Картер на полуслове оборвал двусмысленное замечание, рывком уселся и задумчиво взъерошил волосы. – Черт побери, который час?
– Кажется, около десяти.
Картер снова ругнулся, откинул простыню, вскочил с кровати и понесся к комоду, прикрывая сложенными ладонями утреннюю эрекцию.
– В чем дело? – Джина села, прижимая простыню к груди, и улыбнулась, наблюдая за его забавными ужимками. – Сегодня ведь выходной.
– Сегодня воскресенье, – важно объявил Картер, словно это объясняло все. Он выдернул из комода трусы и запрыгал по комнате, впихивая в них ногу, а потом, опасно спотыкаясь и разражаясь отборной бранью, понесся к гардеробу.
– Я, конечно, от души наслаждаюсь этим шоу, – снова засмеялась Джина, когда Картер выдернул из гардероба идеально выглаженную белую льняную рубашку, – но разве ты не портишь себе карму, так сквернословя в воскресенье?
Он обернулся, застегивая рубашку:
– Очень смешно. – Глаза Картера загорелись жаждой возмездия, и, бросившись к кровати, он дернул простыню из рук Джины.
