Книга Моя другая жизнь, страница 51. Автор книги Пол Теру

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Моя другая жизнь»

Cтраница 51

— И по-видимому, — сказал он, продолжая прерванный разговор, — она ваша поклонница. Леди Макс. Она говорила об этом Хивиджу. А он сказал мне.

Вот так новость: она знакома с Хивиджем, отвратительным приставучим бабником. Все сочувствовали его жене, называя ее не иначе как «бедняжка Джилиан». Вдобавок Хивидж был очень скуп; по-моему, эта черта всегда присуща развратникам. А я терпеть его не мог еще и за то, что он обращался ко мне по-французски и третировал, как литературного поденщика.

— Что вы о ней думаете?

— Я уже говорил. Персик не первой свежести, — ответил Маспрат. И больше комментировать не стал.

— Мне она показалась остроумной.

— Вот уж чего в ней нет, того нет, — отрезал он.

— Стало быть, она вам не нравится?

— Что значит «не нравится»? Мне она совершенно безразлична. — Маспрат продолжал класть шары в лузы. — Впрочем, она неизменно добивается своего.

— А что в этом плохого?

— Так ведь она хочет всего на свете.

Он никак не мог забить зеленый шар. Прицелившись, мягко направил в него свой, и тот застыл между розовым и синим шарами.

— Все, заперт, — удовлетворенно пробормотал Маспрат.

— Ого, вот это да! — воскликнул невидимый в полумраке старик, и я вскоре сдался.

Маспрат потом сделался на редкость оживлен и благодаря дружелюбному топу казался необычно доверчивым и открытым. Он захотел еще выпить, затем посидеть у камина, потом его потянуло на разговор.

Он держался как благодушный дядюшка.

— Хотите, я дам вам рекомендацию для вступления в клуб? По правилам положено просто вписать ваше имя в книгу, а другие члены нацарапают рядом свои соображения.

Я не мог придумать, как бы мне отказаться, не обижая его, и ответил уклончиво, зная, что, протрезвев, он не станет возвращаться к этой теме.

— Что-то вы мрачнее тучи, — заметил он. — Не волнуйтесь. Я дам вам отыграться.

Он и представить себе не мог, как мне было грустно. Гораздо хуже, чем он думал, и это меня сильно угнетало. Он ведь был моим единственным другом. Больше мне не с кем и некуда было пойти.

4

— Разве она не знает, что ты женат? — спросила меня Алисон в тот вечер, когда леди Макс устраивала прием.

— Я ей наверняка об этом говорил, — поспешил оправдаться я. Но говорил ли на самом деле? — Я и видел-то ее только раз.

— Не понимаю, почему она меня не пригласила.

Огонь в камине уже погас, от груды углей шел жар, но света они почти не давали. Было около восьми часов. Я посидел с Алисон, пока она ужинала — холодной курицей с салатом; потом она, как обычно, уютно устроилась в любимом широком кресле и стала пить чай, аккуратно прихлебывая из чашки. Теперь с часок почитает или посмотрит телевизор, думал я, потом ее сморит сон и она нырнет в постель.

Размышляя об этом, я уже стал жалеть, что принял приглашение на этот поздний обед у леди Макс. Я устал после целого дня работы над книгой, мне необходимо было отдохнуть, прильнув к спящей жене. В те времена я спал так по девять часов, а утром, стоило мне вспомнить про роман, сразу видел, как над расчищенными среди джунглей полянами пробивается сквозь кроны деревьев солнечный свет.

— А ты бы пошла со мной, если бы тебя пригласили? — спросил я.

— Чтобы сидеть в каком-то душном доме в престижном районе и слушать бубнеж занудливых стариков о поэзии? — с вызовом откликнулась Алисон. — Нет уж, большое спасибо. Лучше я посмотрю «Даллас».

Перед уходом я заглянул в спальню сыновей. В комнате было прохладно, однако дети словно сами излучали тепло, оно веяло в воздухе над их кроватками, исходя, чудилось мне, от их чистых сердец. После мытья от мальчиков все еще пахло мылом. Я поцеловал каждого в теплую щеку и прошептал «спокойной ночи». Почему это в темноте невольно начинаешь шептать?

Усталость сморила их, словно бы окунула в теплую воду; дыхание становилось все менее глубоким, из бодрствования они незаметно соскальзывали в крепкий сон.

— Пап, а почему ты такой разодетый? — спросил Энтон.

— Я иду к одной даме. К леди Макс.

— К прекрасной даме на белом коне, — тихонько добавил Уилл. — Она богатая?

— Возможно. Я не знаю. Здесь деньги значения не имеют. Самое главное — классовая принадлежность, — сказал я и с досадой понял, что повторяю слова Маспрата. — Знаете, средний класс, высший класс.

— А мы какой класс?

— Никакой. Нам это все равно.

Подразумевая, что я всего лишь наблюдатель. Но сам не очень-то в это верил. Мне хотелось большего.

Мальчики поцеловали меня; их нежность вселяла душевный покой: значит, у нас с Алисон все хорошо.

Выходя из комнаты, я услышал, как Энтон прошептал Уиллу, лежавшему у противоположной стены:

— Думаю, мы — средний класс.

Для того чтобы зимой пуститься в путь на ночь глядя, требовалось усилие воли, как при переходе границы, ведь я вновь выходил в Лондон после целого дня, проведенного в цитадели моего высокого дома.

Ночью город выглядел тихим и ласковым, на лице его лежали тени — то был сонный город, которому пришло время укладываться спать. В нашем южном районе лондонский силуэт образовывали старинные дефлекторы на дымовых трубах, шиферные крыши и шпили церквей. В такие зимние ночи у меня возникало обманчивое чувство, что я тоже часть этого города, пришелец, поглощенный и преображенный его тенями. Я любил оранжевое мглистое зарево на ночном лондонском небе; возле Челси-Рич ложившиеся на воду блики света своей размытой призрачностью очень напоминали один из «Ночных пейзажей» Уистлера [36] . Я точно знал, где именно нахожусь; в этом еще одна особенность лондонцев: мы отлично ориентируемся в темноте.

Все это я наблюдал с переднего сиденья на втором этаже автобуса, и мне казалось, что я веду очень старый, летящий над самой землей самолет.

Дом леди Макс находился в нескольких минутах ходьбы от автобусной остановки и стоял на отшибе в незастроенном углу площади; у него был типично викторианский, недавно покрашенный в кремовый цвет фасад, который словно фосфоресцировал в свете уличного фонаря. Высокие эркеры, светлые колонны, внушающая трепет лестница.

Открыла мне миниатюрная женщина, хорошенькая и по-обезьяньи проворная; нараспев поздоровавшись, она приняла мое пальто. Тоже явно филиппинка.

Столь внушительный снаружи, внутри особняк выглядел огромным саркофагом. Из-за мраморного пола в холле, из-за пыли, полуживых цветов, сухих растений и мрачных картин в вычурных рамах, а более всего — из-за холода и запаха отсыревших ковров в доме веяло безжизненным унынием, как будто там давно никто не ел и не спал. Я сразу подумал про свой теплый, уютный дом на другом берегу реки, и тут же услыхал собственное имя: в соседнем зале объявляли о моем приходе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация