Питер Марлоу решил схитрить.
— Может быть, тебе стоит попросить, чтобы тебя послали в лучшее место.
Опасно делать предложение корейцу или японцу. Торусуми холодно посмотрел на него, потом резко повернулся и подошел к Азуми, японскому капралу, который с мрачным видом стоял в стороне. Азуми был известен своим скверным характером.
Питер Марлоу с опасением смотрел, как Торусуми поклонился и начал что-то быстро и резко говорить по-японски. Он почувствовал на себе взгляд Азуми.
Сержант, стоявший рядом с Питером Марлоу, тоже с беспокойством следил за разговором.
— Что вы сказали ему, сэр?
— Я сказал, что ради разнообразия нас можно отправить в западную часть.
Сержант поморщился. Если затрещину получал офицер, сержант получал ее следом автоматически.
— Вы рискуете… — Он замолчал, увидев, что к ним шагает Азуми, сопровождаемый Торусуми, почтительно идущим на два шага сзади.
Азуми, маленький кривоногий мужчина, замер в пяти шагах от Питера Марлоу и, наверное, десять секунд не отрывал глаз от его лица. Питер Марлоу приготовился к пощечине, которая должна была последовать. Но ее не было. Вместо этого Азуми неожиданно улыбнулся, показав свои золотые зубы, и вытащил пачку сигарет. Он предложил сигарету Питеру Марлоу и что-то сказал по-японски; смысла сказанного Питер Марлоу не понял, но уловил слова «Шоко-сан» и был странно удивлен, раньше его так не называли. «Шоко» означает «офицер», а «сан» — господин, и если «господином офицером» тебя называл жестокий дьявол, каким был Азуми, это действительно что-то значило.
— Аригато, — вежливо поблагодарил Питер Марлоу, прикуривая. «Спасибо» было единственным японским словом, которое он знал, не считая «вольно», «смирно», «шагом марш», «отдать честь» и «иди сюда, ты белая сволочь». Он приказал сержанту, который был в явном недоумении, построить людей.
— Слушаюсь, сэр, — проревел сержант, довольный, что у него есть повод убраться подальше.
Потом Азуми рявкнул что-то по-японски Торусуми, который, в свою очередь, зашевелился и сказал «хотчаторе», что означало «шагом марш». Когда они прошли половину пути по аэродромному полю и Азуми уже не мог их слышать, Торусуми улыбнулся Питеру Марлоу.
— Сегодня мы едем в западный конец и будем пилить деревья.
— Неужели? Не понимаю.
— Все просто. Я сказал Азуми-сан, что ты переводчик Кинга, и я чувствую, что ему надо знать об этом, потому что он получает десять процентов от нашей прибыли. Значит, — Торусуми пожал плечами, — мы должны заботиться друг о друге. И, возможно, в течение дня мы обсудим некоторые дела.
Питер Марлоу тихим голосом приказал людям остановиться.
— В чем дело, сэр? — спросил сержант.
— Ничего, сержант. Вы все! Слушайте! Никакого шума. Мы получили деревья.
— О, черт возьми, как здорово.
Но крики одобрения быстро стихли.
Когда они подошли к трем пальмам, Спенс и его бригада уже прибыли туда со своим охранником. Торусуми стал браниться с охранником, на корейском. В конце концов Спенс и его разозлившиеся подчиненные были построены и уведены разъяренным охранником.
— Почему, черт побери, вам достались деревья, ублюдок? Мы пришли сюда первыми! — крикнул Спенс.
— Да, — сочувственно согласился Питер Марлоу. Он понимал, что сейчас переживает Спенс.
Торусуми сделал знак Питеру Марлоу, сел в тени и прислонил винтовку к дереву.
— Выстави часового, — зевнул он. — Ты будешь виноват, если меня поймает спящим какой-нибудь мерзкий японец или кореец.
— Ты можешь сладко спать, доверившись мне, — ответил Питер Марлоу.
— Разбуди меня в обеденный час.
— Будет сделано.
Питер Марлоу расставил часовых в наиболее опасных местах, потом повел разъяренных убийц к их жертвам. Он хотел, чтобы деревья повалили и распилили на куски прежде, чем кто-то сможет изменить приказ.
К полудню три дерева были повалены и «капуста миллионеров» извлечена из их середины. Люди были утомлены и искусаны муравьями, но на это никто не обращал внимания. Сегодняшняя добыча была огромной. На каждого человека пришлось по два кокосовых ореха, и, кроме того, оставалось еще пятнадцать. Питер Марлоу решил оставить пять штук для Торусуми, а остальные орехи разделить между членами команды во время завтрака. Он поделил две «капусты» между ними. Остальная часть была оставлена для Торусуми и Азуми на тот случай, если они захотят взять ее. Если нет, то она тоже будет разделена между пленными.
Питер Марлоу прислонился к дереву, тяжело дыша от напряжения, когда внезапный предупредительный свист поднял его на ноги. Он быстро оказался рядом с Торусуми и потряс его.
— Торусуми-сан, скорей, идет охранник.
Торусуми с трудом поднялся на ноги и отряхнул форму.
— Хорошо. Иди к деревьям и делай вид, что работаешь, — тихо приказал он.
Потом Торусуми беспечно вышел из тени. Увидев охранника, жестом пригласил его в тень. Они оставили винтовки, легли на спину и закурили.
— Шоко-сан, — крикнул Торусуми, — отдыхай, это мой друг.
Питер Марлоу улыбнулся и крикнул:
— Эй, сержант. Откройте пару хороших молодых орехов и отнесите их охранникам.
Он не должен делать это сам, так можно «потерять лицо».
Сержант тщательно выбрал два ореха и срезал с них верхушки. Внешняя скорлупа была зелено-коричневой, толщиной в два дюйма и губчатой вокруг глубоко запрятанного ядра. Белая мякоть, которая выстилала внутреннюю часть ореха, была такой мягкой, что ее можно было есть ложкой, если бы вам этого захотелось, а сок прохладный и сладкий на вкус.
— Смит, — крикнул сержант.
— Да, сержант.
— Отнеси эти орехи чертовым япошкам.
— Почему я? Мне всегда приходится делать больше, чем…
— Давай, шевели своей задницей.
Смит, худой, маленький кокни,
[21]
с ворчанием встал и отнес орехи охранникам.
Торусуми и его приятель пили с жадностью. Потом Торусуми окликнул Питера Марлоу:
— Мы благодарим тебя.
— Да будет мир с тобой, — ответил Питер Марлоу. Торусуми вытащил смятую пачку «Куа» и вручил ее Питеру Марлоу.
— Благодарю тебя, — сказал Питер Марлоу.
— Да будет мир с тобой, — вежливо отозвался Торусуми.
В пачке было семь сигарет. Люди настояли, чтобы Питер Марлоу взял две, остальные пять были поделены из расчета одна сигарета на четверых, и по общему согласию сигареты должны были быть выкурены после обеда.
Обед состоял из риса, жидкого рыбного супа и слабого чая. Питер Марлоу взял только рис и смешал его с кусочком блачанга; на закуску он с удовольствием съел свою долю кокосового ореха. Потом сел, устало прислонившись к пню одной из спиленных пальм, и рассматривал аэродромное поле.
