— Эй, приятель!
Кинг высунулся из окна и всмотрелся в темноту. Он увидел слабые очертания маленького проныры, скорчившегося у стены.
— Поторопись, — прошептал он. — Камень у меня с собой.
— Тебе придется подождать, — сказал Кинг. — Я не смогу отдать тебе деньги в течение двух дней.
— Как ты, проклятый ублюдок…
— Послушай ты, сукин сын, — сказал Кинг. — Если хочешь подождать пару дней, отлично! Если нет, пошел к черту!
— Ладно, два дня. — Человек грязно выругался и исчез.
Кинг услышал звук его удаляющихся шагов в темноте, а через секунду другие ноги торопливо бросились в погоню за ним. Потом тишина, нарушаемая только треском сверчков.
— Что там такое? — спросил Питер Марлоу.
— Ничего, — ответил Кинг, гадая, удалось ли человечку удрать. Но, что бы ни случилось, он получит бриллиант. Когда получит деньги.
Глава 22
В течение двух дней Питер Марлоу боролся со смертью. Но у него была воля к жизни. И он выжил.
— Питер! — Мак ласково потряс его.
— Да, Мак?
— Пора.
Мак помог Питеру Марлоу спуститься с койки, и они вместе ухитрились сползти по ступенькам — молодость, опирающаяся на старость, — и потащились в темноте к бараку.
Там их уже ждал Стивен. Питер Марлоу лег на койку Ларкина, и его снова кололи. Ему пришлось изо всех сил закусить губы, чтобы не закричать. Стивен был аккуратен, однако игла была тупой.
— Сделано, — сказал Стивен. — Теперь давай измерим температуру. — Он вставил термометр в рот Питера Марлоу, потом снял повязки и осмотрел рану. Опухоль спала, багрово-зеленые оттенки исчезли, и рана покрылась твердыми чистыми струпьями. Стивен снова посыпал рану сульфамидом.
— Очень хорошо. — Стивен был доволен ходом лечения, но недоволен сегодняшним днем в целом. Этот мерзкий сержант Флегерти — такой наглый тип. Он знает, что я ненавижу делать это, но всякий раз выбирает меня.
— Отвратительно, — сказал он вслух.
— Что? — встревожились Мак, Ларкин и Питер Марлоу.
— Что-нибудь не в порядке?
— О нет, дорогой. Я имел в виду совсем другое. Теперь давай посмотрим температуру. — Стивен вынул термометр и улыбнулся Питеру Марлоу. — Нормальная. Только на одну десятую выше нормы, но это не имеет значения. Тебе везет, очень везет. — Он показал пустой флакон из-под антитоксина. — Сегодня я сделал тебе последний укол.
Стивен пощупал пульс.
— Очень хорошо, — он посмотрел на Мака. — У вас есть полотенце?
Мак дал ему полотенце. Стивен смочил его в холодной воде и сделал компресс на голову Питера Марлоу.
— Вот смотри, что я нашел, — сказал он, протягивая ему две таблетки аспирина. — Они немного помогут, дорогой. Теперь отдыхай. — Он повернулся к Маку, встал, вздохнул и разгладил свой саронг на бедрах. — Мне нечего больше здесь делать. Он очень слаб. Вам надо дать ему мясного бульона. И все яйца, какие сможете достать. И поухаживайте за ним. — Он повернулся и посмотрел на изможденного Питера Марлоу. — Он, должно быть, потерял фунтов пятнадцать за последние два дня, а это при его весе опасно, бедняга. Он весит не больше восьми стоунов,
[23]
что совсем недостаточно при его росте.
— Э… мы бы хотели отблагодарить вас, Стивен, — грубовато сказал Ларкин. — Мы, э… ценим вашу работу. Вы знаете.
— Всегда рад помочь, — сказал весело Стивен, поправляя локон на лбу.
Мак посмотрел на Ларкина.
— Если есть что-то, Стивен, что мы можем сделать, просто скажите, и все.
— Это очень мило. Вы оба так любезны, — вежливо ответил он, открыто любуясь полковником, чем заставлял их смущаться еще больше. Поигрывая медальоном святого Кристофера, который он носил на груди, он продолжал: — Не могли бы вы завтра выйти вместо меня в наряд на выгребные ямы. Я бы все сделал для вас. Все, что угодно. Я не переношу этих вонючих тараканов. Отвратительно, — изливался он. — Так вы сделаете это?
— Хорошо, Стивен, — кисло согласился Ларкин.
— Тогда встретимся на рассвете, — проворчал Мак и отодвинулся, чтобы избежать попытки Стивена приласкаться. Ларкин не проявил подобной расторопности, поэтому Стивен обнял его за талию и любовно похлопал:
— Спокойной ночи, дорогие. О, вы оба так добры к Стивену.
Когда он ушел, Ларкин свирепо посмотрел на Мака.
— Если вы что-нибудь скажете, я вас проучу.
Мак фыркнул:
— Эх, приятель, не переживайте. Но вам самому понравилось впечатление, которое вы произвели. — Он наклонился над Питером Марлоу, который наблюдал за ними. — Что, Питер?
— Думаю, вы созрели для женщины, — прошептал Питер Марлоу, слегка улыбаясь. — Ему хорошо платят, тем не менее вы оба предлагаете свои услуги, искушая его. Но что он в вас нашел — в двух старых пердунах, черт побери.
Мак ухмыльнулся Ларкину.
— Ага, наш паренек чувствует себя лучше. Теперь он для разнообразия может набирать вес. И не так, как это делает Кинг, а без всякого сачкования.
— Два или три дня прошло после первого укола? — спросил Питер Марлоу.
— Два дня.
«Два дня? Как будто два года, — думал Питер Марлоу. — Но завтра у меня уже будут силы, чтобы принести деньги».
Той ночью, после последней переклички, отец Донован пришел поиграть с ними в бридж. Когда Питер Марлоу рассказал о кошмарном сне, в котором он ссорился с ними, все они рассмеялись.
— Эх, паренек, — сказал Мак, — когда у тебя лихорадка, ум вытворяет странные вещи.
— Конечно, — сказал отец Донован. Потом улыбнулся. — Я рад, что ваша рука пошла на поправку, Питер.
Питер Марлоу ответил улыбкой.
— Кажется, вы знаете обо всем, что происходит, правда?
— Не так уж много всего происходит, о чем он бы не знал. — Донован ответил уверенно и совершенно спокойно. — Все мы в добрых руках. — Потом хмыкнул и добавил. — Даже вы трое!
— Ну, это уже что-то, — отозвался Мак, — хотя я считаю, что полковник в своих мыслях уже давно вышел за рамки приличия.
После окончания игры и ухода Донована Мак кивнул Ларкину.
— Покараульте. Мы послушаем новости и закончим на сегодня.
Ларкин следил за дорогой, а Питер Марлоу сидел на веранде, стараясь быть бдительным. Два дня. Уколы в руку, и рука вылечена, она снова стала его рукой. Странные дни, дни грез, а теперь все в порядке.
Новости были исключительно хорошими, и они разошлись по своим кроватям и спали спокойно, без снов.
На рассвете Мак сходил в курятник и принес три яйца. Он сделал омлет, добавил в него капельку риса, который сохранил со вчерашнего дня, и положил в него зубчик чеснока.
