– Что ж, мистер Кросс, вы проделали впечатляющий вояж. Кому известно, сколько времени он у вас занял?
– Только вам, сэр.
– Тогда держите это при себе.
Струан написал что-то на листе бумаги.
– Вы передадите это моему старшему клерку. Кросс прочел записку.
– Вы выдаете мне все пять тысяч гиней сразу?
– Я выдаю их на имя Роджера Блора. Думаю, вам следует сохранить его – во всяком случае, на какое-то время.
– Очень хорошо, сэр. Отныне я Роджер Блор. – Он поднялся. – Я вам пока больше не нужен, мистер Струан?
– Вы хотите получить работу, мистер Блор?
– Боюсь, что есть... видите ли, мистер Струан, я уже переменял их с десяток, но ни разу у меня не выходило ничего путного. Отец перепробовал все, что можно, и... ну... я обречен – возможно, это предопределено свыше – оставаться тем, что я есть. Мне очень жаль, но вы бы лишь попусту растратили благие намерения.
– Я готов поставить пять тысяч гиней на то, что вы примете работу, которую я вам предложу.
Юноша знал, что выиграет это пари. Не существовало такой работы – что бы ни предложил ему Тай-Пэн – на которую он бы согласился.
Но не спеши, одернул он себя. Перед тобой не тот человек, с кем можно шутить в таких вещах, и пари с ним дело не пустяшное. Эти дьявольски спокойные глаза ничего не выражают. Не хотел бы я увидеть их напротив себя за покерным столом. Или играя в баккара. Будь осторожен, Ричард Кросс Роджер Блор. Этот человек получает со своих должников все до последнего цента.
– Ну, мистер Блор? Где ваша смелость? Или на поверку вы вовсе не такой игрок, каким притворяетесь?
– В этих пяти тысячах гиней вся моя жизнь, сэр. Последняя ставка, которая у меня есть.
– Ну, так поставьте свою жизнь, клянусь Богом!
– Вы не рискуете своей, сэр. Поэтому заклад неравноценен. Для вас такая сумма – капля в море. Давайте уравняем ставки. Дайте мне сто к одному.
Струана восхитила беззастенчивость молодого человека.
– Прекрасно. Ваши условия приняты, мистер Блор. Как перед Богом. – Он протянул руку, и Блор внутренне содрогнулся, потому что рассчитывал, что, запросив такую ставку, он сразу же положит конец этому спору. Не соглашайся, глупец, твердил он себе. Пятьсот тысяч гиней!
Он пожал протянутую руку.
– Секретарь Жокей-клуба Гонконга, – сказал Струан.
– Что?!
– Мы только что основали жокей-клуб. Вы – его секретарь. Ваша работа – найти лошадей. Разметить скаковой круг. Заложить здание клуба. Основать самую богатую, самую лучшую конюшню скаковых лошадей в Азии. Такую же, как Эйнтри или любая другая в мире. Кто выиграл, парень?
Блору отчаянно захотелось облегчиться. Ради всех святых, сосредоточься, кричал он себе.
– Скаковой круг?
– Ну да. Вы его заложите, будете им заведовать: лошадьми, тотализатором, стойками, призами, ставками – одним словом, всем. Начиная с сегодняшнего дня.
– Но, Господи Иисусе, где вы собираетесь брать лошадей?
– А где вы станете брать лошадей?
– Австралия, клянусь Богом, – вырвалось у Блора, – я слышал, у них там лошадей полным-полно! – Он порывисто сунул Струану банковский чек и испустил ликующий вопль: – Мистер Струан, вы не пожалеете об этом. – Он повернулся и ринулся к двери.
– Куда вы направляетесь? – осведомился Струан.
– В Австралию, конечно.
– Почему бы вам сначала не повидать нашего генерала?
– А?
– Я, кажется, припоминаю, что у них есть какая-то кавалерия. Попросите несколько лошадей взаймы. Я думаю, вы смогли бы устроить первые заезды уже в следующую субботу.
– Думаете, смог бы?
– Вполне. Суббота – подходящий день для скачек. И Индия ближе, чем Австралия. Я отправлю вас туда с первым же кораблем.
– Отправите?
Струан улыбнулся.
– Да. – Он протянул ему назад подписанный чек. – Пять сотен – это ваша премия за первый год сверх вашего годичного жалованья в пятьсот гиней, мистер Блор. Остальное пойдет на учреждение призов для первых четырех или пяти скачек. Я бы предложил восемь заездов по пять лошадей каждую вторую субботу.
– Благослови вас Бог, мистер Струан.
Струан остался один. Он чиркнул спичкой и стал смотреть, как пламя пожирает письмо сэра Чарльза. Раздавив обуглившиеся листы в пепельнице, он спустился вниз. Мэй-мэй все еще лежала в постели, но была заново расчесана и выглядела прелестно.
– Хейа, Тай-Пэн, – приветствовала она его, сопроводив слова легким поцелуем, после чего продолжала обмахиваться веером. – Я благословенно рада опять тебя видеть. Я хочу, чтобы ты купил мне небольшой кусок земли, потому что я решила заняться бизнисом.
– Каким именно бизнесом? – спросил он, несколько задетый таким небрежным приемом, но вместе с тем довольный, что она приняла его внезапный отъезд и возвращение без всяких вопросов и без истерики.
– Увидишь, не беспокойся. Но мне нужно немного тэйлов, чтобы начать. Я плачу десять процентов интереса, что оч-чень первоклассно. Сто тэйлов. Ты будешь моим «спящим» компаньоном.
Он протянул руку и положил ладонь ей на грудь.
– Кстати, раз уж речь зашла о «спящем» компаньоне, у меня есть...
Она отстранила его руку.
– Сначала бизнис, потом спящение. Ты купишь мне землю и дашь мне взаймы тэйлы?
– Сначала спящение, потом бизнес!
– Ай-йа, в такой жаркоте? – спросила она со смешком. – Очень хорошо. Это уж-жасно плохо изнурять себя в такой жаркоте – у тебя рубашка уже прилипла к спине. Однако пошли, ладно. – Она послушно направилась к двери в спальню, но он удержал ее.
– Я просто дразнил тебя. Как ты себя чувствуешь? Малыш сильно тебя беспокоит?
– Нет, конечно. Я очень заботливая мать и я ем только очень особенную пищу, чтобы сын рос во мне здоровым и сильным. И я думаю только воинственные мысли, чтобы он был храбрым, как Тай-Пэн.
– Сколько тэйлов тебе нужно?
– Сто. Я же уже говорила. Разве у тебя ушев нет? Ты сегодня уж-жасно странный, Тай-Пэн. Да. Определенно очень странный. Ты случайно не больной, нет? Получил плохие известия? Или просто устал?
– Просто устал. Сто тэйлов, конечно. А что все-таки за «бизнис»?
Она возбужденно хлопнула в ладоши и села за стол.
– О, увидишь. Я много думала с тех пор, как ты уехал. Что я для тебя делаю? Даю любовь и направляю тебя – и то, и другое, конечно, уж-жасно хорошо, но этого недостаточно. Поэтому теперь я буду делать и тэйлы тоже для тебя, и для моей старости. – Она опять рассмеялась, и ее смех согрел ему душу. – Но только на варварах. Я сделаю целые состояния... о, ты будешь думать, что я очень мудреная.
