Она дала ему молодую девушку-хакка и проводила в подвал в самой глубине дома.
Горт надругался над девушкой, со звериной жестокостью исхлестал ее кнутом и оставил умирать.
На следующий день он отплыл на «Белой Ведьме» в Макао, лежавший в сорока милях к юго-западу. Все Броки собрались на борту, кроме главы семейства. Кулум тоже стоял на юте, он держал Тесс под руку.
Глава 2
Через пять дней наступил день скачек.
И за это время было заложено основание нового города. Следуя примеру «Благородного Дома», торговцы задействовали для бесконечного рытья, подноски, возведения стен все силы и все умение обитателей Тай Пинь Шана. Они не скупясь вкладывали назад в землю то серебро, которое выдал им Лонгстафф. Изготовители кирпича в Макао и поставщики строевого леса из Квантуна, а вместе с ними все те, кто были так или иначе связаны со строительством домов, факторий и причалов, стали работать и днем и ночью, чтобы удовлетворить безудержное стремление торговцев как можно быстрее восстановить все, что им пришлось оставить в долине. Рабочая сила обходилась дороже едва ли не с каждым днем.
Рабочих рук не хватало, – один только «Благородный Дом» использовал три тысячи каменщиков, строителей и мастеровых разных профессий, – хотя с каждым приливом на остров прибывали все новые и новые партии китайцев. Они быстро находили хорошо оплачиваемую работу.
Тай Пинь Шан раздался вширь еще больше. Воздух вокруг Глессинг Пойнта пульсировал от несмолкающего шума.
Скачки пришлись на четырнадцатый день после того, как Струан и Мэй-Мэй покинули свой дом в Счастливой Долине и перебрались на «Отдыхающее Облако».
– Ты что-то неважно выглядишь, девочка, – встревоженно заметил Струан. – Лучше тебе сегодня остаться в постели.
– Наверное, я так и сделаю, – ответила Мэй-мэй. Она беспокойно спала всю ночь, и с утра у нее начали болеть голова, шея и спина. – Это пустяки, не волнуйся. Ты выглядишь уж-жасно хорошо.
– Спасибо. – Струан надел новый костюм, который заказал специально к открытию скачек. Темно-зеленый сюртук для верховой езды из тончайшей, самой лучшей шерсти. Белые тиковые брюки со стрелкой, подтянутые штрипками к коротким сапогам из мягкой кожи. Жилет из бледно-желтого Кашмира, зеленый галстук.
Мэй-мэй повела плечами, прогоняя боль, и А Сам поправила подушку, чтобы ей было удобнее.
– Это всего лишь летний демон. Я пошлю за доктором. Ты сейчас едешь на берег?
– Да. Скачки начнутся через час. Думаю, мне лучше прислать к тебе нашего врача, девочка. Он...
– Я пошлю за доктором. Китайским доктором. И конченный разговор. А пока не забудь: двадцать тэйлов на лошадь номер четыре в четвертом заезде. Астролог сказал, что это абсолютно верная победительница.
– Не забуду. – Струан потрепал ее по щеке. – Ты главное отдыхай.
– Когда я выиграю, я буду чувствовать себя фантастически лучше, хейа? Ну, иди теперь.
Он подоткнул одеяло со всех сторон, позаботился, чтобы Мэй-мэй принесли свежий чай и наполнили горячей водой керамическую бутылку для ее спины. Потом отправился на берег.
На скаковом кругу, размеченном к западу от Глессинг Пойнта, было буквально не протолкнуться от желающих посмотреть на скачки. Часть берега рядом с шестом, который отмечал сразу и стартовую и финишную черту, была оцеплена кордоном солдат, отделявшим европейцев от толп любопытных китайцев, теснившихся вокруг. В разных частях ипподрома были поставлены палатки. За эти пять дней здесь успели выстроить паддок и стойки тотализатора. Флажки на бамбуковых шестах отмечали овал скаковой дорожки.
Играли все безудержно. Генри Харди Хиббс оказался самым удачливым букмекером, собрав у себя наибольшее число клиентов.
– Делайте ваши ставки, джентльмены, – гнусаво покрикивал он, шлепая рукой по крашеной доске, на которую мелом заносил котировку лошадей. – Майор Трент – на черного жеребца по кличке Сатана, фаворита в первом заезде. Ставки поровну. Остальные лошади идут три к одному!
– Черт бы тебя побрал, Хиббс, – раздраженно бросил Глессинг, оплывая потом на несносной жаре. – Три к одному для всех остальных означает, что ты в любом случае останешься в выигрыше. Дай мне шесть к одному на серую кобылу. Ставлю гинею!
Хиббс бросил косой взгляд на доску и хрипло зашептал:
– Для вас, капитан, сэр, пусть будет пять. Одна гинея. На Мэри Джейн.
Глессинг отвернулся. Он весь кипел от негодования, что он не в Макао и что обещанное Кулумом письмо все еще не прибыло. О Господи, думал он, изнывая от тревоги, прошло уже столько времени, я должен был бы получить от него известие. Какого дьявола, чем можно объяснить такую задержку? Хотел бы я знать, что сейчас делает этот мерзавец Горацио. Неужели он опять взялся ее пилить?
Он угрюмо побрел вниз к паддоку и увидел стоящих вместе Струана и Сергеева, но в эту минуту к ним присоединился Лонгстафф, и он, не останавливаясь, прошел мимо.
– На кого вы поставили, ваше высочество? – с веселым видом спросил Лонгстафф у князя.
– На мерина, – ответил Сергеев, опираясь на трость. Всеобщее возбуждение и запах лошадей взбодрили его, и постоянная боль в бедре мучила его сейчас гораздо меньше. Он было пожалел, что не может сам сесть в седло, но тут же благословил судьбу за то, что вообще пережил такую рану. И вместе с судьбой благословил Струана. Он знал, что без операции Тай-Пэна он был бы уже мертв.
– Ла-ла, ваше высочество, – пропела Шевон, приближаясь к ним под руку с Джеффом Купером. Она была одета в поблескивающее зеленое платье, от солнца ее защищал оранжевый зонтик. – Вы посоветуете мне что-нибудь? – Она одарила их всех улыбкой. В особенности Струана.
– Если говорить о лошадях, то лучше всех вот этот мерин, но кто лучший наездник, я не знаю, Шевон, – ответил Сергеев.
Шевон взглянула на большого каурого коня, его шерсть блестела, он возбужденно поводил глазами.
– Да, – сказала она, и в глазах ее сверкнули озорные искорки. – Бедная лошадка! Если бы я была лошадью и все это делали со мной, клянусь, я бы не ступила вперед ни шагу. Ни для кого! Это варварство!
Они рассмеялись вместе с ней.
– Вы ставите на мерина, Тай-Пэн?
– Не знаю, – сказал он, волнуясь за Мэй-мэй. – Мне как-то больше по душе вон та молодая кобылка. Но окончательный выбор, я, наверное, сделаю, когда они встанут на линию.
Шевон на мгновение задержала на нем испытующий взгляд, пытаясь понять, не говорит ли он загадками.
– Давайте рассмотрим ее поближе, – предложил Джефф с принужденным смешком.
– В самом деле, Джефф, дорогой, почему бы вам не пойти и не посмотреть? Я останусь здесь и подожду вас.
– Я пойду с вами, – сказал Лонгстафф, не замечая раздражения, промелькнувшего на лице американца. Купер раздумывал секунду-другую, потом они вместе отошли.
