– Мне нравится. Виктория, стало быть? Вот так, одним простым жестом, Лонгстафф предан забвению. Можете считать, что такое «предложение» уже сделано. Предоставьте это мне. Уэйлен никогда в жизни не догадается, что это была не его идея. Я гарантирую. – Скиннер с довольным видом поскреб ногтями живот. – Когда я стану владельцем газеты?
– В тот день, когда Корона примет Гонконг как колонию и Договор будет утвержден обоими правительствами. – Струан передал ему документ. – Все это вы найдете здесь. Документ скреплен моей печатью. Конечно, он имеет силу только при условии, что «Ориэнтл Тайме» в то время будет оставаться действующим предприятием.
– У вас есть сомнения на этот счет, Тай-Пэн? – радостно спросил Скиннер. Он ясно видел свое будущее. Десять лет, сказал он себе. Потом я буду богат. Я уеду домой, женюсь на дочери сквайра, куплю небольшое поместьице в Кенте и открою газету в Лондоне. Да, Морли, старина, подумал он, ты прошел долгий путь от грязных переулков Лаймхауса
[31]
, сиротского приюта, чума его забери, и чистки выгребных ям. Да проклянет Господь тех двух дьяволов, которые дали мне жизнь, а потом бросили меня. – Спасибо, Тай-Пэн. Будьте уверены, я не подведу вас.
– Кстати, вам, возможно, захочется первому опубликовать некую исключительную новость. Хинная корка излечивает малярию Счастливой Долины.
Скиннер на мгновение лишился дара речи.
– О Боже, Тай-Пэн, – с трудом выговорил он, – это не новость, это... бессмертие. – Наконец его прорвало: – Исключительная, вы говорите? Да это самая великая новость в мире! Конечно, – добавил он, хитро прищурившись, – главную роль в этом рассказе сыграет «она»… или «он» – то есть человек, который излечился.
– Пишите, что хотите. Только не касайтесь меня и всех, кто имеет ко мне отношение.
– Никто и никогда не поверит в это, пока люди не увидят выздоровевшего своими собственными глазами. Врачи скажут, что это пустая болтовня.
– Пусть говорят. Их больные будут умирать. Тоже мне знатоки! – жестко сказал ему Струан. – Я верю в это настолько, что вкладываю значительные средства. Купер и я теперь являемся партнерами по доставке и продаже хинной корки. Груз этого лекарства будет в нашем распоряжении через шесть месяцев.
– Я могу это напечатать?
Струан коротко хохотнул.
– Я бы не стал говорить вам об этом, если бы хотел сохранить новость в секрете.
Выйдя на Куинз Роуд, Струан почувствовал как на него дохнуло жаром ночи. Луна стояла высоко, она тускло просвечивала сквозь облака, которые почти полностью закрывали небо. Но ореола вокруг нее пока не было.
Он направился вдоль по дороге и не останавливался до самых доков. Здесь он свернул немного в сторону от моря и зашагал по невзрачной улочке, обходя многочисленные рытвины и ямы. Поднявшись по короткой лестнице, он вошел в дом.
– Благослови меня, Господи, – воскликнула миссис Фортерингилл; ровный ряд белых вставных зубов придавал улыбке, расцветшей на морщинистом лице, гротескный вид. Она ужинала в гостиной: копченая селедка, ржаной хлеб и кувшин эля. – Девушки, – крикнула она и позвонила в колокольчик, висевший у нее на поясе. – Я всегда говорю: нет ничего лучше, чем порезвиться с красоткой в жаркую ночь. – Она заметила, что Струан был в одной рубашке. – Это чтобы не тратить лишнего времени на раздевание, Тай-Пэн?
– Я просто зашел повидать... э... вашего постояльца.
Она сладко улыбнулась:
– Этот старый плут уже пересидел тот срок, когда был здесь желанным гостем.
В гостиную неторопливо протрусили четыре девицы. На их украшенных перьями просторных шерстяных кимоно темнели влажные пятна, и от них исходил тяжелый запах духов и застарелого пота. Все девушки были моложе двадцати – грубые, крепкие, привыкшие к той жизни, которую вели. Они ждали, кого из них выберет Струан.
– Вам, без сомнения, нужна Нелли, Тай-Пэн, – сказала миссис Фортерингилл. – Восемнадцать лет, здорова телом и темпераментна.
– Благодарю вас, мадам. – Нелли сделала книксен, и ее полные груди вывалились из халата. Это была тяжелая блондинка с глазами древними и холодными, как лед. – Хочешь пойти со мной, Тай-Пэн, милый?
Струан дал каждой из них по гинее и отослал из гостиной.
– Где мистер Квэнс?
– Второй этаж до конца, налево. Голубая комната. – Миссис Фортерингилл посмотрела на него поверх очков: – Времена нынче очень тяжелые, Тай-Пэн. Ваш мистер Квэнс ест как лошадь, а как он сквернословит – это что-то ужасное. Юные леди шокированы. Его счет уже давно просрочен.
– Скажите, откуда вы набираете своих девушек?
Глаза старухи тускло блеснули, как мокрая галька.
– Там, где есть рынок, всегда отыщутся и девушки, чтобы обслуживать его, разве нет? Из Англии. Иногда из Австралии. Откуда придется. Почему вы спрашиваете?
– Во что вам обходится каждая?
– Коммерческая тайна, Тай-Пэн. У вас свои секреты, у нас – свои. – Она кивнула головой в сторону стола и сменила тему: – Не желаете перекусить? Селедка прямо из дома, по специальному заказу. Прибыла с пакетботом на этой неделе.
– Благодарю вас, но я уже поел.
– Кто оплатит счет дорогого мистера Квэнса?
– Какая там сумма?
– Счет у него. Я слышала, миссис Квэнс не на шутку расстроена по поводу своего супруга.
– Я обговорю с ним сумму счета.
– Вам мы всегда откроем кредит, Тай-Пэн.
– Девушка Горта умерла? – неожиданно спросил Струан. Старуха вновь превратилась в образец добропорядочности:
– Что? Я не понимаю, о чем вы говорите. В моем учреждении ничего недозволенного не происходит!
В руке Струана блеснул нож, его кончик коснулся дряблых морщинистых складок на шее миссис Фортерингилл.
– Умерла?
– Не здесь, здесь она не умирала. Ее забрали. Ради Создателя, не...
– Так умерла она или нет?
– Я слышала, что умерла, но я тут совершенно ни при чем, я...
– Сколько заплатил Горт, чтобы закрыть вам рот?
– Двести гиней.
– Что случилось с девушкой?
– Не знаю. Клянусь Господом, это святая правда, чтоб мне провалиться! За ней пришли родственники. Он заплатил им сто монет, и они остались довольны. Они забрали ее с собой. Это была всего лишь язычница.
Струан убрал нож.
– Возможно, вам придется повторить эти слова еще раз, в суде.
– Но этот мерзавец мертв, как я слышала, так что теперь и говорить, как будто, нечего. Да и как я могу что-нибудь сказать? Имени ее я не знаю, и трупа ее никогда не видела Вы сами понимаете, как это бывает, Тай-Пэн. Но я поклянусь на Библии перед Броком, если вы это имеете в виду.
