— О, да, это достаточно вежливо, и не надо, не разбивайте голову. Не надо извиняться передо мной, капитан. Мужчина не должен извиняться перед женщиной. Что бы он ни сделал, все правильно. По крайней мере в это верим мы, женщины. — Она объяснила, что она говорит, девушкам, и она кивнули очень серьезно, но их глаза смеялись. — Вы не могли узнать, Анджин-сан, — продолжала Марико, потом сделала маленький глоток саке и вернула чашку. — Спасибо, но я больше не хочу саке, спасибо вам. Саке сразу бьет мне в голову и в колени. Но вы быстро учитесь — это, наверное, очень трудно для вас. Не беспокойтесь, господин Торанага сказал мне, что он нашел ваши способности исключительными. Он никогда бы не дал вам свое кимоно, если бы он не был очень доволен вами.
— Он послал за Тсукку-саном?
— Отцом Алвито?
— Да.
— Вам следовало бы спросить его самого, капитан. Мне он ничего не говорил. В этих вопросах он очень умен, тогда как женщина не имеет ума или знаний в политических вопросах.
— Ах, со десу ка? Я хочу, чтобы все наши женщины были равно мудры.
Марико обмахивалась веером, удобно сидя на коленях, подобрав под себя ноги.
— Ваш танец был превосходен, Анджин-сан. Ваши дамы танцуют так же?
— Нет, только мужчины. Это мужской танец. Танец моряков.
— Поскольку вы хотели задать мне вопросы, можно сначала я вас спрошу?
— Конечно.
— Какая у вас жена?
— Ей двадцать девять лет. Высокая по сравнению с вами. По нашим меркам, во мне шесть футов два дюйма, у нее около пяти футов восьми дюймов, у вас около пяти футов, так что она на голову выше, чем вы, и так же больше во всем — я имею в виду пропорционально. Ее волосы цвета… — Он указал на полированные чистые кедровые брусья, и все глаза повернулись в их сторону, потом вернулись к нему… — Вот такого цвета. Белокурые с красноватым оттенком. Глаза у нее голубые, более голубые, чем мои, голубовато-зеленые. Она носит длинные волосы, в основном распущенными.
Марико перевела это другим, и все они вздохнули, глядя на кедровые брусья, потом снова на него, самураи-часовые так же внимательно слушали. Следующий вопрос задала Рако.
— Рако-саи спрашивает, у нее такое же тело, как у нас?
— Да. Но ягодицы у нее больше и более выпуклые, талия длиннее и… ну, наши женщины вообще более округлые и имеют более тяжелые груди.
— И все ваши женщины — и мужчины — настолько выше, чем мы?
— В целом да. Но некоторые у нас такие же маленькие, как и вы. Я думаю, что ваша миниатюрность восхитительна. Очень приятна.
Аза спросила что-то, и интерес у всех усилился.
— Аза спрашивает: в смысле секса — как ваши женщины по сравнению с нашими?
— Извините, не понимаю?
— О, пожалуйста, извините меня. Секс в интимном смысле. Секс — наше выражение для физического соединения мужчины и женщины. Это более вежливо, чем блуд, правда?
Блэксорн справился со своим смущением и сказал:
— Я имел… э… я имел только один… э… опыт секса здесь. Это было… э… в деревне — и я не помню всего этого слишком ясно, потому что… э-э… я был так истощен нашим путешествием, что наполовину спал, наполовину бодрствовал. Но, как мне показалось, это было вполне удовлетворительно.
Марико нахмурилась.
— Вы любили только один раз с тех пор, как приплыли сюда?
— Да.
— Вы должны чувствовать себя очень скованным, да? Одна из этих женщин будет рада отдаться вам, Анджин-сан. Или все они, если вы пожелаете.
— Что?
— Конечно. Если вы не хотите никого из них, не надо беспокоиться, они, конечно, не будут обижены. Только скажите мне, какого типа женщину вы хотели бы, и мы распорядимся.
— Спасибо, — сказал Блэксорн. — Но не теперь.
— Вы уверены? Пожалуйста, извините меня, но Киритсубо-сан дала четкие инструкции о том, чтобы ваше здоровье было сохранено и улучшено. Как можно быть здоровым без секса? Это очень важно для мужчины, правда? О, конечно, да.
— Спасибо, но, может быть, позднее.
— У вас много времени. Я с удовольствием зайду позднее. У нас будет масса времени для разговоров, если вы пожелаете. Вы еще имеете четыре стика времени, — сказала она ободряюще. — Вам не надо уезжать до захода солнца.
— Спасибо. Но не теперь, — сказал Блэксорн, пораженный прямотой и отсутствием деликатности в этом предложении.
— Им действительно будет приятно угодить вам, Анджин-сан. О! Может быть, вы предпочитаете мальчиков!
— Что?
— Мальчика. Это очень просто, если это то, чего вы хотите. — Ее улыбка была бесхитростна, ее голос деловит.
— Что это значит? Вы серьезно предлагаете мне мальчика?
— Ну да, Анджин-сан. В чем дело? Я только сказала, что мы пришлем сюда мальчика, если вы хотите этого.
— Я не хочу этого! — Блэксорн почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Разве я похож на проклятого Богом содомита?
Его слова разнеслись по комнате. Все уставились на него ошеломленно. Марико низко поклонилась, держа голову у пола.
— Пожалуйста, простите меня, я сделала ужасную ошибку. О, я обидела, тогда как пыталась только сделать приятное. Я никогда не разговаривала с иностранцами, кроме как со святыми отцами, поэтому я не могла узнать ваших… ваших интимных обычаев. Меня никогда им не учили, Анджин-сан, — отцы не обсуждали их. Здесь несколько человек иногда хотят мальчиков — священники время от времени имеют мальчиков, наши и некоторые из ваших — я по глупости предположила, что ваши обычаи такие же, как и наши.
— Я не священник, и это не наш обычай.
Командир самураев Казу Оан наблюдал за всем этим с неудовольствием. Ему были поручены безопасность чужеземца и его здоровье, и он видел своими собственными глазами невероятное благорасположение, которое господин Торанага выказывал Анджин-сану, а теперь Анджин-сан был в ярости.
— В чем дело? — спросил он вызывающе, так как было очевидно, что глупая женщина сказала что-то, что обидело его очень важного подопечного.
Марико объяснила, что она сказала и что ответил Анджин-сан.
— Я правда не понимаю, что так обидело его, Оан-сан, — сказала она ему.
Оан недоверчиво поскреб свою голову.
— Он стал похож на сумасшедшего быка только потому, что вы предложили ему мальчика?
— Да.
— Тогда извините, но, может быть, вы были невежливы? Может быть, вы сказали что-то не то?
— О нет, Оан-сан. Я совершенно уверена. Я чувствовала себя ужасно. Я совершенно точно провинилась.
— Здесь должно быть что-то еще. Что?
— Нет, Оан-сан. Только это.
