Теперь Мура убедился, что он поступил правильно, что новая война будет длиться очень долго и их мир опять будет таким, каким он был всегда. Деревня будет здесь, вместе с лодками и ее жителями. Потому что все люди — крестьяне, дайме, самураи и даже эта — все люди должны есть, а в море можно надеяться на рыбу. Так что солдаты-поселяне будут время от времени отвлекаться от войны, как всегда, и спускать свои лодки…
— Смотри! — сказал Уо и непроизвольно взмахнул рукой во внезапно наступившей тишине. Галера огибала мыс.
* * *
Фудзико с униженным видом стояла перед Торанагой на коленях в кают-компании, которую он занимал во время своих плаваний; они были одни.
— Я прошу вас, господин, — умоляла она, — не склоняйте меня к этому.
— Это приказ.
— Я повинуюсь, конечно, но я, я не могу это сделать…
— Не можешь? — вспыхнул Торанага. — Как ты осмеливаешься спорить! Я тебе приказал быть наложницей кормчего, и ты осмеливаешься спорить со мной?
— Извините, господин, простите великодушно, — быстро сказала Фудзико, слова прямо хлынули из нее. — Это не значит, что я спорю с вами. Я только хотела сказать, что я не могу исполнить это надлежащим образом. Я прошу вас понять меня. Простите, меня, господин, но это невозможно — быть счастливой или изображать счастье, — она наклонила голову, достав до футона, — я смиренно прошу вас разрешить мне сделать сеппуку.
— Я уже говорил, что не одобряю бессмысленной смерти. Вы мне нужны.
— Но пожалуйста, господин. Я хочу умереть. Я смиренно прошу вас. Я хочу соединиться со своими мужем и сыном.
Голос Торанаги обрушился на нее, перекрыв все звуки на галере:
— Я уже отказал вам в этой чести. Вы не стоили бы ее. И только из-за вашего деда, так как Хиро-Мацу мой старый друг, я терпеливо выслушиваю ваши неприличные отговорки. Достаточно этого вздора, женщина.
— Я почтительно прошу вашего разрешения постричься в монахини. Будда будет…
— Нет. Я дал вам другой приказ. Выполняйте его!
— Выполнять? — спросила она, не поднимая глаз, лицо ее окаменело. Потом, наполовину про себя: — Я думала, мне приказано возвратиться в Эдо.
— Вам приказано быть здесь, на этом корабле! Вы забыли о вашем положении, вы забыли о своем происхождении, вы забыли о своих обязанностях! Я недоволен вами. Идите и готовьтесь.
— Я хочу умереть, пожалуйста, дайте мне присоединиться к ним, господин.
— Ваш муж родился самураем по ошибке. Он был моральным уродом, поэтому его потомство также уродливо. Этот глупец чуть не погубил меня. Присоединиться к ним? Что за вздор! Вам запрещено совершать сеппуку! А теперь уходите!
Но она не двигалась.
— Может быть, мне лучше послать вас к эта. В один из их домов. Может быть, это напомнит вам о ваших манерах и ваших обязанностях.
Дрожь охватила ее, но она вызывающе бросила в ответ:
— По крайней мере, они японцы!
— Я ваш сюзерен. Вы должны выполнять мои приказы.
Фудзико колебалась. Потом она пожала плечами:
— Да, господин, прошу прощения за мои плохие манеры.
Она положила руки на футон, низко наклонила голову, голос ее звучал покаянно. Но в глубине души она не была с ним согласна, и оба они знали, что она собирается сделать.
— Господин, я искренне извиняюсь, что беспокою вас, за то, что разрушила вашу «ва», вашу гармонию, и за свои плохие манеры. Вы были правы. А я была не права.
Она встала и тихонько направилась к двери.
— Если я разрешу вам, что хотите, — сказал Торанага, — вы в свою очередь сделаете, что я хочу, но искренне, всем сердцем?
Она медленно оглянулась:
— Но сколько времени, господин? Я прошу у вас разрешения узнать, сколько времени я должна быть наложницей чужеземца?
— Год.
Она отвернулась и взялась за ручку двери.
Торанага сказал:
— Полгода.
Рука Фудзико замерла. Дрожа, она оперлась головой о дверь.
— Да. Благодарю вас, господин. Спасибо.
Торанага встал и подошел к двери. Она открыла ее для него, поклонилась ему через дверь и закрыла ее потом за ним. И только после этого заплакала. Она тоже была самураем.
* * *
Торанага вышел на палубу, очень довольный собой. Он достиг того, что хотел, с минимальными хлопотами. Если женщину слишком уж прижать, она выйдет из повиновения и покончит с собой без разрешения. Но теперь она попытается угодить, и важно, что она охотно станет наложницей кормчего, по крайней мере на вид, а шесть месяцев будет более чем достаточно. «С женщинами много легче иметь дело, чем с мужчинами, — подумал он удовлетворенно. — Намного легче, в определенных вещах, конечно».
Тут он увидел самураев Ябу, столпившихся вокруг бухты, и его хорошее настроение улетучилось.
— Добро пожаловать в Идзу, господин Торанага, — сказал Ябу. — Я вызвал сюда несколько человек, чтобы они сопровождали вас.
— Хорошо.
Галера была еще в двухстах ярдах от дока, плавно подходя к нему, но уже можно было видеть Оми и Игураши, футоны, навес.
— Все сделано так, как мы и говорили в Осаке, — говорил Ябу, — но почему бы вам не остаться здесь со мной на несколько дней? Это была бы большая честь для меня и могло бы оказаться очень полезным. Вы бы выбрали двести пятьдесят человек для мушкетного полка и встретились бы с их командиром.
— Для меня бы не могло быть ничего более приятного, но я должен ехать в Эдо как можно быстрее, Ябу-сан.
— Два или три дня? Оставайтесь. Несколько дней отдыха, хорошей еды и охоты.
Торанага отчаянно искал выход. Оставаться здесь с пятьюдесятью самураями охраны было бы неразумно. Он был бы целиком во власти Ябу. По крайней мере Ишидо был предсказуем и связан определенными правилами. Но Ябу? «Ябу вероломен, как акула, и ты не должен искушать акул, — сказал он себе. — И тем более никогда в их родных водах. И никогда, рискуя своей жизнью». Он знал, что сделка, совершенная с Ябу в Осаке, стоит не больше, чем их моча, долетевшая до земли, так как Ябу считает, что он может больше получить от Ишидо. И Ябу подарит голову Торанаги Ишидо на деревянном блюде, как только поймет, что получит за это намного больше того, что готов предложить Торанага. Убить его или сойти на берег? — выбор был только такой.
— Вы слишком добры, — сказал он. — Но я должен как можно быстрее попасть в Эдо.
«Никогда не думал, что у Ябу было время собрать столько народу. Неужели он сумел разгадать наш шифр?»
— Пожалуйста, разрешите мне быть настойчивым, Торанага-сама. Здесь в окрестностях очень хорошая охота. У меня есть ловчие соколы. Немного поохотиться после такого заточения в Осаке было бы неплохо, правда?
