Блэксорн сосредоточил все свое внимание на священнике, когда он говорил с дайме, стремясь найти подход к нему, способ преодолеть эту опасность.
«В лице дайме чувствуются высокомерие и жестокость, — подумал он. — Держу пари, что он настоящий негодяй. Священник не очень хорошо говорит по-японски. О, видишь это? Возбуждение и нетерпение. Дайме спросил другое слово, более точное. Думаю, что так. Почему иезуит носит оранжевые одежды? Дайме католик! Смотри, иезуит изменился в лице и сильно потеет. Держу пари, дайме не католик? Будь аккуратнее! Может быть, он не католик. В любом случае ты от него не получишь пощады. Как ты сможешь использовать этого негодяя? Как тебе поговорить с ним напрямую? Как ты собираешься переиграть священника? Как дискредитировать его? На что он клюнет? Ну же, думай! Ты достаточно знаешь об иезуитах».
— Дайме говорит, поторопись и отвечай на его вопросы.
— Да, конечно. Прошу прощения. Мое имя Джон Блэксорн. Я англичанин, главный кормчий нидерландского флота. Наш порт Амстердам.
— Флот? Какой флот? Ты врешь. Никакого флота нет. Почему английский кормчий на голландском корабле?
— Все в свое время. Пожалуйста, переведи, что я сказал.
— Почему ты стал кормчим голландского капера? Быстрее!
Блэксорн решил блефовать. Его голос внезапно стал твердым — он так и прорезал утреннюю теплоту:
— Дьявол! Сначала переведи, что я сказал, испанец! Ну!
Священник вспыхнул.
— Я португалец. Я уже говорил тебе об этом. Отвечай на вопросы.
— Я здесь, чтобы говорить с дайме, а не с тобой. Переводи то, что я сказал, безродное отребье!
Блэксорн видел, что священник покраснел еще больше и что это не осталось не замеченным дайме. «Будь осторожен, — предупредил он себя. — Этот желтолицый негодяй разрежет тебя на кусочки быстрее, чем стая акул, если ты выйдешь из себя».
— Скажи господину дайме!
Блэксорн умышленно низко поклонился в сторону платформы и почувствовал, как холодный пот начал собираться в капли, когда он твердо наметил, что ему делать.
Отец Себастьян знал, что его положение делает его неуязвимым для оскорблений пирата. Он твердо решил дискредитировать англичанина перед дайме. Но впервые это не сработало, и он растерялся. Когда посланец от Муры принес ему известие о корабле в его миссию в соседнюю провинцию, он мучился в догадках. «Это не мог быть голландский или английский корабль! — думал он. — В Тихом океане не могло быть никого на кораблях еретиков, за исключением этого архидьявола корсара Дрейка, и никогда ни одного не было в Азии. Морские пути были секретными и охраняемыми». Он сразу приготовился к отъезду и послал срочное послание с почтовым голубем своему игумену в Осаку, с которым собирался сначала посоветоваться, зная, что сам еще молод, почти неопытен. В Японии он почти новичок, пробыл здесь всего два года, еще даже не посвящен в духовный сан и не компетентен в таком опасном деле. Он бросился в Анджиро, надеясь и молясь, чтобы новость оказалась ложной. Но судно было голландским, и штурман англичанин, и все его отвращение к сатанинским еретикам Лютеру, Кельвину, Генриху VIII и сатанинской Елизавете, его незаконнорожденной дочери, переполнило его. И поглотило его разум.
— Священник, переведи то, что говорит пират, — слышал он дайме.
«О, благословенная Матерь Божия, помоги мне выполнить твою волю. Помоги мне быть сильным перед дайме и дай мне способности к языкам, дай мне обратить их в истинную веру».
Отец Себастьян собрал все свои силы и начал говорить более уверенно.
Блэксорн слушал внимательно, пытаясь понять слова и смысл. Священник помянул «Англия» и «Блэксорн» и указал на корабль, который спокойно стоял на якоре в гавани.
— Как вы оказались здесь? — спросил отец Себастьян.
— Через Магелланов пролив. Это в ста тридцати шести днях пути отсюда. Скажи дайме…
— Ты лжешь. Пролив Магеллана секретный. Ты прошел вокруг Африки и Индии. Ты должен сейчас же сказать правду. Они будут тебя пытать.
— Пролив был секретный. Португалец продал нам руттер. Один из ваших собственных людей продал нам его за золото, как Иуда. Вы все дерьмо! Теперь все английские и нидерландские военные суда знают путь через Тихий океан. Там эскадра в двадцать английских линейных кораблей — шестидесятипушечных военных кораблей — прямо сейчас атаковала Манилу. Ваша империя кончилась.
— Ты врешь!
«Да», — подумал Блэксорн, зная, что способа доказать, что это не ложь, нет, если только не сплавать в Манилу.
— Эта эскадра будет нападать на ваши торговые пути и захватывать ваши колонии. Еще один флот будет здесь теперь в любое время. Испано-португальская свинья опять в своем свинарнике, и член вашего иезуитского генерала у нее в заднице, где ему и место! — Он отвернулся и низко поклонился дайме.
— Бог проклянет тебя и твой недостойный род.
— Ано моно ва нани о машите ору? — нетерпеливо бросил дайме.
Священник заговорил быстрее, более твердо и сказал «Магеллан» и «Манила», но Блэксорн подумал, что дайме и его приближенные не очень хорошо его понимают.
Ябу устал от этого разбирательства. Он глянул на гавань, на корабль, который интересовал его с тех пор, как он получил тайное послание от Оми, и размышлял, не подарок ли это богов, как он надеялся.
— Ты уже осмотрел груз, Оми-сан? — спросил он этим утром, как только прибыл, забрызганный грязью и усталый.
— Нет, хозяин. Я подумал, что лучше всего опечатать корабль до вашего приезда, но трюмы полны ящиками и тюками. Надеюсь, я поступил правильно. Вот все их ключи. Я их конфисковал.
— Хорошо. — Ябу приехал из Эдо, столицы Торанаги, расположенной более чем в ста милях отсюда, в крайней спешке, тайком и с большим личным риском, и это было очень важно, что он добрался так быстро. Путешествие заняло два дня, по отвратительным дорогам, через разлившиеся весной ручьи, частично верхом, частью в паланкине. «Я сразу поеду на корабль».
— Вам следовало бы повидать иноземцев, хозяин, — сказал Оми со смехом. — Они невозможны. У большинства голубые глаза, как у сиамских кошек, золотистые волосы. Но лучшая новость из всех — то, что они пираты…
Оми пересказал ему все, что священник сообщил об этих корсарах, и что сказал пират, и что случилось, и его возбуждение утроилось. Ябу подавил свое нетерпение подняться на борт корабля и сорвать печати. Вместо этого он помылся, переоделся и приказал привести к нему варваров.
— Ты, священник, — сказал он, его голос был резок и смысл едва доходил до отца Себастьяна, плохо знающего язык. — Почему он так зол на тебя?
— Он дьявол. Пират. Он поклоняется дьяволу.
Ябу наклонился к Оми, сидящему слева.
— Можешь ты понять, что он говорит, племянник? Он врет? Что ты думаешь?
— Я не знаю, хозяин. Кто знает, во что на самом деле верят варвары? Я допускаю, что священник думает, что пират действительно поклонник дьявола. Конечно, все это вздор.
