Торанага внимательно посмотрел на нее. Ее глаза были бесхитростны.
— Вы хорошо поработали, Марико-сан. Пожалуйста, продолжайте так же.
— Да, господин, спасибо. Еще одно — Анджин-сану нужна книга по грамматике и словарь.
— Я послал к Тсукку-сану за ними, — он заметил, что она нахмурилась. — Вы не уверены, что он их пришлет?
— Он выполнит вашу просьбу, конечно. Может быть, не так быстро, как вам бы хотелось.
— Я скоро узнаю об этом, — добавил Торанага с угрозой. — Ему осталось только тринадцать дней.
Марико сильно удивилась: «Что?» — спросила она, не понимая.
— Тринадцать? Ах, да, — грубо сказал Торанага, пытаясь выправить свою ошибку, — когда мы были на борту португальского судна, он просил разрешения посетить Эдо. Я согласился, поставив условием, чтобы это было в течение сорока дней. Осталось тринадцать. Разве сорок дней — это не то время, которое этот бонза, этот пророк, этот Моисей провел на горе, собирая заповеди «Бога», которые были выбиты на камне?
— Да, господин.
— Вы верите, что это было?
— Да. Но я не понимаю, как и почему.
— Пустая потеря времени — это обсуждение «дел Бога». Не так ли?
— Если вы стремитесь к фактам, да, господин.
— Пока вы ждете этот словарь, вы не пытались сделать свой?
— Да, Торанага-сама. Боюсь, он не так хорош. К сожалению, видимо, для этого было слишком мало времени, столько проблем. Здесь — везде, — добавила она подчеркнуто.
Он согласно кивнул, зная, что ей очень хотелось бы спросить о многих вещах: о новом Совете и назначении господина Ито, что будет с Нагой и скоро ли начнется война.
— Мы счастливы, что ваш муж опять с нами. Правда?
Ее веер замер:
— Я не надеялась, что он останется живым. Я каждый день молилась и зажигала курильницу в память о нем.
Бунтаро рассказал ей этим утром, как еще один отряд самураев Торанага прикрывал его отступление от берега и ему удалось без проблем пробраться пригородами Осаки. Потом, собрав по дороге пятьдесят человек и запасных лошадей, под видом бандитов, спешным порядком через холмы и по нехоженым тропинкам они устремились в Эдо. Дважды преследователи настигали его, но сил для окружения у них не хватало, и он пробивался. Один раз он попал в засаду и потерял всех своих людей, кроме четверых, и снова спасся, уйдя глубже в леса, передвигаясь ночью, днем отсыпаясь. Ягоды и вода из ручьев, немного риса, захваченного в уединенных крестьянских домах, потом снова скачка, с преследователями по пятам. У него ушло двадцать дней для того, чтобы добраться до Эдо. С ним пробилось всего двое.
— Это было почти чудо, — сказала она. — Я думала, что мной овладел ками, когда увидела его рядом с вами на берегу.
— Он умен. Очень силен и очень умен.
— Могу я узнать, что известно о господине Хиро-Мацу, господин? Обо всех, оставшихся в Осаке? Госпоже Киритсубо и госпоже Сазуко?
Торанага уклончиво сообщил ей, что Хиро-Мацу прибыл в Эдо за день до его выезда оттуда, хотя его дамы решили остаться в Осаке. Причиной такой задержки было здоровье госпожи Сазуко. Необходимости в таких сложностях не было. Оба — и Марико, и он — знали, что это была только форма для сохранения хорошей мины при плохой игре, так как генерал Ишидо никогда бы не позволил уехать двум таким ценным заложницам после того, как из его рук вырвался Торанага.
— Сигата га най, — сказал он. — Карма, нех? — Ничего нельзя было сделать. Карма, не так ли?
— Да.
Он поднял ее свиток. — Сейчас я должен прочитать это. Благодарю вас, Марико-сан. Вы справились с этим превосходно. Пожалуйста, приведите утром в крепость Анджин-сана.
— Но господин, я должна приготовить дом для моего мужа. Ему нужны дом и слуги.
— Это будет трата времени, денег и вообще все это лишь на очень короткое время. Он будет со своими солдатами или в доме Анджин-сана — где он пожелает, — он заметил вспышку возмущения. — Нан дза?
— Мое место с моим господином. Служить ему.
— Ваше место там, где нужно мне. Не так ли?
— Да, пожалуйста, извините меня. Конечно.
Она ушла.
Он внимательно изучил ее свиток и руководство по военному делу. Потом перечитал отдельные отрывки в свитке Марико. Затем надежно убрал их, поставил часовых у каюты и вышел наверх на палубу.
— Но, господин, теперь, когда мой хозяин здесь, я буду должна…
— Ваш муж уже согласился, что пока я здесь, все останется как раньше и вы будете работать переводчицей. Ваша первая обязанность — несколько следующих дней быть при Анджин-сане.
Было утро. День обещал быть теплым и облачным. Он отменил ранее намеченную встречу с Анджин-саном и поехал на плато с сотней самураев охраны. Там он взял своих соколов и трех ястребов и уехал на охоту за двадцать ри. К полудню он уже добыл трех фазанов, двух больших вальдшнепов, зайца и пару перепелов. Он послал вальдшнепа и зайца Анджин-сану, остальное в крепость. Некоторые из его самураев не были буддистами, и он терпимо относился к их вкусам. Сам он съел чуть-чуть холодного риса с рыбным пюре и немного маринованных водорослей с пучком имбиря. Потом свернулся калачиком на земле и уснул.
* * *
Был уже конец дня, когда Блэксорн, весело насвистывая, устроился в кухне. Вокруг него стояли главный повар, помощник повара, резчик овощей, резчик рыбы и их помощники, все улыбались, но в глубине души были обижены, потому что здесь в кухне был их хозяин со своей хозяйкой, а также потому, что им сказали, что он собирается оказать им честь, показав, как надо разделывать и приготовлять пищу по его способу. И, наконец, из-за зайца.
Он уже повесил фазана снаружи дома под скатом крыши, дав строгие инструкции, чтобы никто его не трогал.
— Вы понимаете, Фудзико-сан? Не трогать кроме мне? — спросил он с напускной серьезностью.
— О, да, Авджин-сан. Они все поняли. Только, к сожалению, простите меня, но вам следовало сказать: «Никто не должен трогать, кроме меня».
— Теперь, — сказал он, ни к кому в частности не обращаясь. — Высокое искусство кулинарии. Урок первый.
— Досо гомен насаи? — спросила Фудзико.
— Миру! — Смотри!
Чувствуя себя снова молодым — одной из его первых обязанностей по дому было чистить дичь, которую они с братом с большим риском добывали браконьерством в поместьях вокруг Чэтэма, — он выбрал длинный изогнутый нож. Суси, шеф-повар, побледнел. Это был его любимый нож, со специально отточенным лезвием, позволяющим придавать такое совершенство ломтикам сырой рыбы. Вся прислуга знала это, и все они затаили дыхание, улыбаясь больше для того, чтобы спрятать свое смущение.
Блэксорн разрезал желудок зайца и аккуратно вывалил все Потроха. Одна из молоденьких служанок скривилась в потугах на рвоту и выбежала. Фудзико решила лишить ее месячной зарплаты, желая в то же время быть такой же крестьянской девушкой и иметь возможность так же спокойно убежать из кухни.
