Плохие новости: ваш сводный брат Затаки, господин Синано, открыто заявил, что он за наследника Яэмона, против вас, обвинил вас в союзе с Судзиямой в подрыве Союза регентов путем создания хаоса в стране, так что теперь ваши северо-восточные границы открыты, и Затаки и его пятьдесят тысяч фанатиков будут воевать с вами.
Плохие новости в том, что почти каждый дайме принял императорское „приглашение“.
Плохие новости и в том, что многие ваши друзья и союзники недовольны вами за то, что вы не сообщили им раньше о ваших планах, чтобы они могли подготовить пути отступления. Ваш старый друг, господин Симазу, один верен вам. Я слышала после полудня, что он открыто потребовал, чтобы все господа получили приказ императора стать на колени перед этим мальчиком, Яэмоном.
Плохая новость та, что госпожа Ошиба блестяще плетет свою паутину, обещая наделы, звания и придворные чины тем, кто не выступит против них. Тора-чан, очень жаль, что госпожа Ишидо не на вашей стороне, она достойный противник. Госпожа Ёдоко одна защищает и успокаивает, но никто не слушает, а госпожа Ошиба хочет ускорить начало войны, так как она чувствует, что вы слабы и изолированы. Так что, я сожалею, мой господин, но вы в изоляции и, я думаю, преданы.
Хуже всего то, что сейчас христиане-регенты Кийяма и Оноши вместе открыто и ожесточенно нападают на вас. Они выпустили совместное заявление сегодня утром, сожалея об „отступничестве“ Судзиямы, заявив, что это действие ввергает государство в смуту, что „мы все должны быть сильными ради императора. Регенты несут большую ответственность. Мы должны быть готовы уничтожить любого феодала или группу феодалов, которые хотят отменить завещание Тайко или лишить власти законного наследника“. (Не значит ли это, что они хотят встретиться как Совет четырех регентов?) Один из наших шпионов-христиан в штабе Черных Мантий шепнул, что священник Тсукку-сан тайно покинул Осаку пять дней назад, но мы не знаем, поехал ли он в Эдо или в Нагасаки, где ждут Черный Корабль. Вы знаете, в этом году он прибудет очень рано? Может быть, через двадцать или тридцать дней?
Господин, я всегда колебалась, прежде чем высказывала суждения, основанные на разговорах, слухах, шпионских донесениях или женской интуиции (как видите, Тора-чан, я научилась у вас), но времени мало, и я могу не успеть сказать вам еще раз: во-первых, здесь попались в ловушку многие семьи. Ишидо никогда не позволит им уехать (как он никогда не отпустит нас). Эти заложники таят в себе огромную опасность для вас. Мало господ имеют то же представление о долге или силе духа, что и Судзияма. Очень многие, я думаю, пойдут теперь с Ишидо, однако неохотно, только из-за этих заложников. Далее, я думаю, что Маеда выдаст вас, так же, как, видимо, и Асано. Я насчитала всего двести шестьдесят четыре дайме в нашей стране, только двадцать четыре из них наверняка пойдут за вами и, возможно, еще пятьдесят. Этого недостаточно. Кийяма и Оноши увлекут за собой всех или большинство дайме-христиан, и я считаю, что они теперь к вам не присоединятся. Господин Мори, самый богатый и крупный из всех, лично против вас, как всегда, и он потянет Асано, Кобайякаву и, может быть, Оду в свою сеть. С вашим сводным братом господином Затаки, который против вас, ваше положение ужасно ненадежно. Я советую вам объявить сразу „Малиновое небо“ и напасть на Киото. Это ваша единственная надежда.
Что касается госпожи Сазуко и меня, то мы здоровы и довольны. Ребенок начинает шевелиться, и если этому ребенку суждено родиться, то пусть это случится. Мы в безопасности в нашем уголке замка, дверь хорошо закрыта, заградительная решетка тоже. Наши самураи преданы вам и вашему делу, и если наша карма — расстаться с этой жизнью, мы сделаем это спокойно. Ваша госпожа очень скучает по вас. Что касается меня, Тора-чан, я страстно хочу увидеть вас и посмеяться с вами и увидеть вашу улыбку. Моим единственным сожалением перед смертью будет то, что я не смогу больше делать это и смотреть на вас. Если есть загробная жизнь и Бог или Будда или карма существуют, я обещаю, что я как-нибудь склоню их на вашу сторону… хотя, может быть, сначала я попрошу их сделать меня стройнее, моложе и плодовитей для вас, тем не менее оставив мне радость наслаждаться едой. Ах, если бы действительно были небеса, чтобы можно было и есть, и все-таки вечно быть молодой и тоненькой!
Я посылаю свой смех. Может быть, Будда благословит тебя и твоих людей».
* * *
Торанага прочитал им это письмо, за исключением той личной приписки про Кири и госпожу Сазуко. Когда он кончил, все недоверчиво посмотрели на него и друг на друга, не только из-за того, что говорилось в письме, но и потому, что он впервые так открыто посвятил их в свои тайны.
Все сидели на матах, разложенных в центре плато, без охраны, не боясь подслушивания. Бунтаро, Ябу, Игураши, Оми, Нага, капитаны и Марико. Охрана была расставлена в двухстах шагах.
— Я хочу посоветоваться, — сказал Торанага. — Мои советники в Эдо. Это дело срочное, и я хочу, чтобы все вы действовали на своих участках. Что произойдет и что мне, по-вашему, нужно делать, Ябу-сама?
Ябу был в смятении. Каждый путь, казалось, ведет к опасности.
— Сначала, господин, объясните, что такое «Малиновое небо»?
— Это условное название плана моей окончательной битвы, один стремительный бросок на Киото всех моих войск, в надежде на мобильность и внезапность, захват столицы у тех дьявольских сил, которые сейчас окружают ее, чтобы вырвать императора из грязных рук людей, руководимых Ишидо, которые обманули его. Освободив Сына Неба, тут же прошу его отменить мандат, выданный нынешнему Совету, члены которого — явные предатели или подчиняются предателям, и дать мне полномочия для создания нового Совета, который бы ставил интересы государства и наследника выше личных амбиций. Мне надо будет выставить от восьмидесяти до ста тысяч человек, оставив мои земли незащищенными, фланги неохраняемыми и отступление без прикрытия, — Торанага видел, что все смотрят на него в изумлении. Он не упомянул о самых отборных своих самураях, которые в течение многих лет усиленно внедрялись в замках и провинциях по стране, чтобы восстать всем одновременно, создавая хаос, очень важный для осуществления этого плана.
Ябу взорвался первым:
— Но вы должны будете сражаться на каждом шагу. В руках Икавы Джикья все Хоккайдо на сотню ри. В остальных местах масса укреплений Ишидо!
— Да. Но я собираюсь устремиться на северо-запад вдоль Косукайдо, потом ударить на Киото и уходить с побережья.
Многие сразу же закачали головами и начали говорить, но Ябу не обратил на них внимания:
— Но, господин, в письме говорится, что ваш родственник Затаки-сан уже перекинулся к врагу! Теперь ваш путь к северу тоже блокирован! Его провинция напротив Косукайдо. Вы должны будете пробиваться через всю Синано — это в горах, дорога очень тяжела, а его люди фанатически ему преданы. В этих горах вас изрежут на кусочки.
— Это единственный путь, где у меня есть шанс. Я согласен, что на прибрежной дороге будет слишком много врагов.
Ябу взглянул на Оми, желая с ним проконсультироваться, кляня это письмо и все сборище в Осаке, жалея, что заговорил первым и очень недовольный положением вассала, которое он принял по совету Оми.
