— Пер фавор.
— Пер фавор, Анджин-сан, сегодня вечером мы должны только смеяться, да?
— Домо, Кику-сан. Хай.
— Трудно общаться без слов, но не невозможно, да? Ах, я знаю! — Она прыжком вскочила на ноги и начала изображать комические пантомимы — дайме, носильщика, рыбака, уличного торговца, чванливого самурая, даже старого крестьянина, и она делала это настолько хорошо, с таким чувством юмора, что Марико и Блэксорн сразу же начали смеяться и хлопать в ладоши. Потом она подняла руку, стала с озорством изображать, как мужчина мочится, держа член в руках или отпуская его, схватывает, удивляется его малой величине или недоверчиво взвешивает в руках, во всякую пору своей жизни, начиная с ребенка, который только мочит постель и хнычет, потом спешащего молодого человека, потом еще одного, убирающего его, потом другого — с большим, потом еще одного с таким маленьким, до точки «откуда все идет», и, наконец, до очень старого человека, стонущего в экстазе от того, что вообще может помочиться.
Кику поклонилась на их аплодисменты и отпила чаю, смахивая капли пота со лба. Она заметила, что он поводит плечами и спиной, пытаясь облегчить боль:
— Ох, пер фавор, сеньор! — стала на колени за его спиной и начала массировать ему шею.
Ее умелые пальцы сразу нашли точки, принесшие ему облегчение.
— О, боже мой… это… хай… как раз там!
Она прошлась пальцами там, куда он указал:
— Вашей шее скоро будет лучше. Слишком много сидели, Анджин-сан!
— Очень хорошо, Кику-сан. Вы почти превзошли Суво!
— Ах, спасибо. Марико-сан, у Анджин-сана такие большие плечи, вы мне не поможете? Просто поработайте с его левым плечом, пока я займусь правым? Извините, но мои руки недостаточно сильны.
Марико позволила себя уговорить. Кику спрятала улыбку, когда он возбудился под пальцами Марико, и была рада своей изобретательности. Теперь клиент был доволен благодаря ее искусству и знаниям и им стало возможно управлять, как это и должно быть.
— Теперь лучше, Анджин-сан?
— Хорошо, очень хорошо, спасибо.
— О, я рада за вас. Мне это приятно. Но госпожа Тода намного искусней в этом деле, чем я, — Кику чувствовала, что они симпатизируют друг другу, хотя и пытаются это скрыть. — Теперь, может быть, немного поедим? — Еду тут же принесли.
— Для вас, Анджин-сан, — гордо сказала она. На блюде лежал небольшой фазан, нарезанный на мелкие кусочки, зажаренный на открытом огне, он был полит сладким соевым соусом. Она положила Блэксорну.
— Превосходно, превосходно! — сказал он. И это была правда.
— Марико-сан?
— Спасибо, — Марико взяла маленький кусочек, но не съела его.
Кику взяла кусочек своими палочками для еды и с удовольствием пожевала:
— Хорошо, правда?
— Да, Кику-сан, это превосходно! Прекрасно.
— Анджин-сан, возьмите еще, пожалуйста, — она взяла второй кусок, — здесь еще много.
— Спасибо. Как это делается — вот это? — он указал на густой коричневый соус.
Марико перевела для нее.
— Кику-сан говорит, что это сахар с соей и немного имбиря. Она спрашивает, в вашей стране есть сахар и соя?
— Сахар из свеклы делают, а сои нет. Кику-сан.
— О, как можно жить без сои? — Кику напустила на себя важность. — Пожалуйста, скажите Анджин-сану, что у нас сахар уже тысячу лет. Буддийский монах Гандзин привез его к нам из Китая. Все лучшее к нам пришло из Китая, Анджин-сан. Чай мы стали пить около пятисот лет назад. Буддийский монах Еисей принес несколько семян и посадил их в провинции Чихузен, где я родилась. Он также дал нам Дзен-Буддизм.
Марико перевела с такой же официальностью. Тут Кику расхохоталась:
— Ох, извините, Марико-сама, но вы оба выглядите такими серьезными. Я и притворилась такой важной с этим чаем — как будто это имеет значение. Я только хотела развлечь вас.
Они наблюдали, как Блэксорн расправился с фазаном.
— Вкусно, — сказал он. — Очень вкусно. Пожалуйста, поблагодарите Дзеко-сан.
— Она будет польщена, — Кику налила им обоим еще чаю. Потом, зная, что наступил удобный момент, она невинно спросила:
— Можно у вас спросить, что случилось сегодня во время землетрясения? Я слышала, что Анджин-сан спас жизнь господину Торанаге? Я сочла бы за честь услышать это из первых уст.
Она терпеливо слушала, позволив Блэксорну и Марико наслаждаться рассказом, добавляя «ох» или «а что же дальше?» или наливая саке, не прерывая, как идеальный слушатель.
И когда они кончили, Кику восхитилась их смелостью и тем, как повезло господину Торанаге. Они поговорили еще немного, потом Блэксорн встал и служанке велели показать ему дорогу.
Марико нарушила молчание:
— Вы никогда не ели мяса до этого, Кику-сан, правда?
— Это моя обязанность — делать то, что будет ему приятно, только и всего, правда?
— Я никогда не догадывалась, как совершенна может быть дама. Я теперь понимаю, почему всегда должны быть Плавающий Мир, Ивовый Мир и как счастливы мужчины, и как плоха была я.
— О, это не было моей целью, Марико-сама. Мы здесь только для удовольствий, на короткое время.
— Да. Я восхищена вами. Мне хотелось бы быть вашей сестрой.
Кику поклонилась:
— Я недостойна такой чести.
Они ощутили, как между ними рождаются теплые чувства. Потом она сказала:
— Это очень потаенное место, можно довериться, здесь нет подглядывающих глаз. Комната для удовольствий в саду очень темная, если кому-нибудь требуется темнота. И тьма скроет все секреты.
— Единственный способ сохранить секрет — это быть одной и шептать под пустой стеной в глухую полночь, не так ли? — небрежно бросила Марико, выгадывая время, чтобы принять решение.
— Между сестрами не нужны стены. Я отпустила служанку до утра. Наша комната для удовольствий — очень уединенное место.
— Вы должны быть с ним одна.
— Я всегда могу быть одна, всегда.
— Вы так добры ко мне, Кику-сан, так предусмотрительны.
— Это волшебная ночь, да? И совершенно особенная.
— Волшебные ночи слишком скоро кончаются, сестричка. Волшебные ночи для детей, правда? Я не ребенок.
— Кто знает, что случится волшебной ночью? Темнота скрывает все.
Марико печально покачала головой и нежно коснулась Кику:
— Да. Но для него, если она вмещает вас, это уже достаточно.
Кику отступилась. Потом она сказала:
— Я — подарок для Анджин-сана? Он не сам попросился ко мне?
— Если он видел вас, как он мог не просить вас? Честно говоря, для него большая честь, что вы принимаете его. Я сейчас это поняла.
