— Я не знаю, — сказал Оми.
— Эти крики так ужасны. Когда они прекратятся?
— Я не знаю.
Они сидели за перегородкой во второй парадной комнате. Первая — комната его матери — была отдана Ябу, и обе они выходили в сад, который был устроен с такими трудами. Они могли видеть Ябу через решетку, дерево бросало красивые узорные тени на его лицо, лунный свет давал отблески на рукоятках его мечей. Он носил черное хаори, или наружный жакет, на своем темном кимоно.
— Я хочу пойти спать, — сказала женщина, вздрогнув. — Но я не могу спать при таких звуках. Когда они прекратятся?
— Я не знаю. Потерпи, мама, — мягко сказал Оми. — Шум скоро прекратится. Завтра господин Ябу вернется в Эдо. Пожалуйста, будь терпеливой. — Но Оми знал, что пытки будут продолжаться до рассвета. Так было запланировано.
Он пытался сконцентрироваться. Поскольку его хозяин медитировал во время воплей, он опять попытался последовать его примеру. Но следующий пронзительный крик вернул его к действительности, и он подумал: «Я не могу. Я не могу пока еще. У меня нет его контроля над собой и энергии».
«Или это власть?» — спросил он себя.
Он ясно мог увидеть лицо Ябу. Он пытался прочитать странное выражение на лице дайме: слабый изгиб полных дряблых губ, пятно слюны в уголках, глаза, погруженные в темные щели, которые двигались только вслед за падающими лепестками. Это было, как если бы он только что достиг оргазма — почти достиг, — не дотрагиваясь до себя. Возможно ли это?
Впервые Оми был так близко от своего дяди, так как он был мелким звеном в цепочке клана, и его владения в Анджиро и окружающей области были бедны и незначительны. Оми был самый молодой из трех сыновей своего отца, Мицуно, имевшего шестерых братьев. Ябу был старшим братом и вождем клана Кассили, его отец был вторым по старшинству. Оми был двадцать один год, и у него был сын.
— Где твоя несчастная жена? — недовольно заныла старуха. — Я хочу, чтобы она растерла мне спину и плечи.
— Она должна была навестить отца, ты разве не помнишь? Он очень болен, мама. Давай я тебе это сделаю.
— Нет. Ты можешь послать потом за служанкой. Твоя жена очень невнимательная. Она могла подождать несколько дней. Я проехала такой путь из Эдо, чтобы навестить тебя. Это заняло две недели при ужасной дороге, что же произошло? Я прожила только неделю, и она уезжает. Она должна была подождать! Бездельница, вот она кто. Твой отец сделал очень большую ошибку, устроив твою женитьбу на ней. Тебе следовало бы постоянно требовать, чтобы она уехала, — развестись с бездельницей раз и навсегда. Она даже не может хорошо промассировать мне спину. В самом крайнем случае, ты бы должен был дать ей хорошую взбучку. Эти ужасные вопли! Почему они не прекращаются?
— Они кончатся. Очень скоро.
— Тебе бы следовало задать ей хорошую порку.
— Да, — Оми подумал о своей жене Мидори, и его сердце подпрыгнуло. Она была такая красивая и изящная, мягкая и умная, ее голос так чист и ее музыка так хороша, как у лучшей куртизанки в Изу.
— Мидори-сан, ты должна немедленно уехать, — сказал он ей тайком.
— Оми-сан, мой отец не так болен, а мое место здесь, ухаживать за твоей матерью, разве не так? — ответила она. — Если приедет твой господин дайме, нужно будет подготовить дом. О, Оми-сан, это так важно, самый важный момент во всей твоей службе, да? Если господину Ябу понравится, может быть, он даст тебе владения получше, ты заслуживаешь намного лучшего! Если что-нибудь случится, пока меня не будет, я никогда не прощу себе, это первый раз, что ты имеешь возможность отличиться, и это должно произойти. Он должен приехать. Пожалуйста, нужно так много сделать.
— Да, но мне бы хотелось, чтобы ты уехала сразу, Мидори-сан. Останься там на два дня, потом поторопись опять домой.
Она просила, но он настаивал, и она уехала. Он хотел, чтобы она уехала из Анджиро до того, как приедет Ябу, и на то время, когда он будет гостем в его доме. Не то чтобы дайме рискнул без разрешения тронуть его жену. Это было бы неразумно, потому что он, Оми, по закону имел бы право, честь и обязанность уничтожить дайме. Но он заметил, как Ябу следил за ней сразу после того, как они поженились в Эдо, и он хотел убрать возможный источник раздражения, все, что могло вывести из себя или смутить его господина, пока он был здесь. Это было так важно, чтобы он поразил Ябу-сама своей сыновней преданностью, предусмотрительностью и советами. И во всем он превзошел все возможное. Корабль был одним сокровищем, команда — другим. Все было совершенно.
— Я просила нашего домашнего ками присмотреть за тобой, — сказала Мидори перед отъездом, имея в виду особого синтоистского духа, который заботился об их доме, — и я послала приглашение в буддийский монастырь прислать монахов читать молитвы. Я сказала Суво, чтобы он постарался, и послала письмо Кику-сан. О, Оми-сан, пожалуйста, позволь мне остаться.
Он улыбнулся и отправил ее к отцу — слезы портили ей косметику.
Оми было грустно без нее, но он был рад, что она уехала. Вопли причинили бы ей еще больше страданий.
Мать его морщилась на ветру, как под пыткой, слабо шевелилась, чтобы облегчить боль в плечах, суставы ее сегодня вечером разболелись. Это морской бриз с запада, подумала она. Все-таки здесь лучше, чем в Эдо. Там слишком болотистая местность и слишком много москитов.
Ей были видны мягкие очертания фигуры Ябу в саду. Тайно она его ненавидела и желала ему смерти. Если бы Ябу умер, Мицуно, ее муж, стал бы главой клана и дайме Изу. Это было бы очень хорошо. Остальные братья, их жены и дети раболепствовали бы перед ней, и, конечно, Мицуно-сан сделал бы Оми своим наследником, когда Ябу умер.
Новая боль в шее заставила ее немного подвинуться.
— Я позову Кику-сан, — сказал Оми, имея в виду куртизанку, которая терпеливо дожидалась Ябу в соседней комнате с мальчиком. — Она очень умелая.
— Я в порядке, только немного устала, не так ли? Ну, очень хорошо. Она может сделать мне массаж.
Оми вошел в соседнюю комнату. Постель была готова. Она состояла из нижних и верхних покрывал, называемых футонами, которые лежали на татами. Кику поклонилась, попыталась улыбнуться и пробормотала, что она польщена предложением попробовать свое скромное искусство на самой заслуженной матери семейства. Она была даже бледнее, чем обычно, и Оми мог видеть, что вопли действовали и на нее тоже. Мальчик пытался не показывать страха.
Когда стали слышны первые вопли, Оми должен был приложить огромные усилия, чтобы убедить ее остаться.
— О, Оми-сан, я не могу вынести этого — это ужасно. Так что извините, пожалуйста, дайте мне уйти — я хочу заткнуть уши, но звуки проходят сквозь пальцы.
— Бедный человек — это ужасно, — сказала она.
— Пожалуйста, Кику-сан, пожалуйста, потерпите. Так приказал Ябу-сама, понимаете? Ничего нельзя сделать. Это скоро кончится.
— Это слишком, Оми-сан. Я не могу этого вынести.
