— Кормчий! — Ван-Некк тряс его. — Ты спишь. Вот он — он уже минуту или больше кланяется перед тобой.
Блэксорн потер глаза, прогоняя усталость. Он сделал усилие над собой и поклонился в ответ.
— Хай? — спросил он коротко, вспомнив японское слово, означающее «да».
Самурай держал пояс от своего изорванного кимоно, обмотав его вокруг шеи. Все еще стоя на коленях, он дал один конец Блэксорну, другой Сонку, наклонил голову и показал им, что надо сильно тянуть.
— Он боится, что мы задушим его, — сказал Сонк.
— Боже мой, я думаю, что он хочет, чтобы мы сделали это, — Блэксорн отбросил пояс и покачал головой. — Киндзиру, — сказал он, думая, как полезно оказалось это слово. Как сказать человеку, который не говорит на твоем языке, что это против твоих правил — совершать убийство, убивать безоружного человека, что ты не палач, что убийство — это преступление перед Богом?
Самурай заговорил снова, явно прося его, но Блэксорн снова покачал головой: «Киндзиру». Мужчина оглянулся вокруг с диким видом. Вдруг он встал на ноги и затолкнул голову глубоко в парашу, пытаясь в ней утопиться. Жан Ропер и Сонк тут же оттащили его, толкая и борясь с ним.
— Пустите его, — приказал Блэксорн. Они послушались. Он указал на парашу. — Самурай, если ты хочешь этого, тогда давай!
Мужчину тошнило, но он понял. Он поглядел на полную бадью: нет, у него не хватит сил держать там голову достаточно долго. Ужасно несчастный, самурай вернулся на свое место у стены.
— Боже, — пробормотал кто-то.
Блэксорн зачерпнул полчашки воды из бочки, встал — его суставы плохо сгибались, — подошел к японцу и предложил ему. Самурай глядел мимо чашки.
— Хотел бы я знать, сколько он сможет выдержать, — сказал Блэксорн.
— Вечность, — сказал Жан Ропер. — Они животные. Они не люди.
— Боже мой, сколько они продержат нас здесь? — спросил Джинсель.
— Столько, сколько захотят.
— Нам следует делать все, что они захотят, — сказал Ван-Некк. — Мы должны, если мы хотим остаться в живых и выйти из этой адовой дыры. Разве не так, кормчий?
— Да, — Блэксорн с радостью мерил тень от солнца. — Самый полдень, часовые сменяются.
Спилберген, Маетсуккер и Сонк начали жаловаться, но он обругал их, заставил подняться на ноги, и, когда все заняли новые места, он с удовольствием улегся. Пол был грязный, мухи — хуже, чем когда-либо, но радость от возможности выпрямиться во весь рост была огромная.
«Что они сделали с Пьетерсуном? — спросил он себя, так как чувствовал смутную тревогу. — О, Боже, помоги нам выбраться отсюда. Я так беспокоюсь».
Наверху раздались шаги. Открылась крышка люка. Около него стоял священник, сбоку от него — самурай.
— Кормчий! Ты должен подняться. Ты должен идти один, — сказал он.
Глава шестая
Взоры всех, кто был в яме, устремились на Блэксорна.
— Чего они хотят от меня?
— Я не знаю, — серьезно сказал отец Себастьян. — Но ты должен сразу же подняться.
Блэксорн знал, что у него нет выбора, но он не оставлял спасительной стены, пытаясь собраться с силами.
— Что случилось с Пьетерсуном?
Священник рассказал ему. Блэксорн перевел тем, кто не говорил по-португальски.
— Бог смилостивился над ним, — прошептал Ван-Некк после жуткого молчания. — Бедняга. Бедняга.
— Я сожалею. Я ничего не мог сделать, — священник говорил с большой печалью в голосе. — Я не думаю, что он узнал меня или мог узнать кого-нибудь, когда его опускали в воду. Он потерял разум. Я дал ему отпущение грехов и молился за него. Может быть, с Божьей милостью… Во имя отца и сына и святого духа. Аминь. — Он перекрестил погреб. — Я прошу вас всех отказаться от ваших ересей и вступить обратно в веру Бога. Кормчий, ты должен подняться.
— Не покидай нас, кормчий, ради Бога! — выкрикнул Круук. Винк, спотыкаясь, подошел к лестнице и начал взбираться по ней.
— Они могут взять меня — не кормчего. Меня, а не его. Скажите ему. — Он остановился беспомощно, обеими ногами упираясь в перекладину. Длинное копье остановилось в дюйме от его сердца. Он пытался схватить его, но самурай был готов к этому, и, если бы Винк не отпрыгнул обратно, его проткнули бы копьем.
Этот самурай указал на Блэксорна и сделал знак, чтобы он поднимался. Очень грубо. Блэксорн еще не двигался. Другой самурай всунул в погреб длинный колючий шест и пытался выгнать его.
Никто не двинулся, чтобы помочь Блэксорну, кроме самурая в погребе. Он быстро схватился за острие шеста и что-то резко сказал мужчине наверху, который колебался, потом поглядел на Блэксорна, пожал плечами и что-то произнес.
— Что он говорит?
Священник ответил:
— Этот японец говорит: «Судьба человека — это судьба человека, а жизнь — только иллюзия».
Блэксорн кивнул самураю, подошел к лестнице и не оглядываясь поднялся по ней. Он отвернулся от болезненно-яркого света, колени согнулись, и он упал на песок.
Рядом с собой он увидел Оми. Священник и Мура стояли около четырех самураев. В стороне толпилось несколько жителей деревни, они посмотрели на Блэксорна и отвернулись. Никто ему не помог.
«О, Боже, дай мне силы, — молился Блэксорн. — Я должен встать на ноги и сделать вид, что я сильный. Это единственная вещь, которую они уважают. Будь сильным. Не показывай страха. Пожалуйста, помоги мне».
Он заскрежетал зубами, оттолкнулся от земли и встал, слегка качаясь.
— Какого дьявола вы от меня хотите, грязный маленький негодяй? — сказал он, обращаясь к Оми. Потом добавил для священника: — Скажи этому негодяю: я дайме в моей собственной стране. И что это за обращение? Скажи ему, что мы с ним не ссорились. Скажи ему, пусть выпустит нас или ему будет хуже. Скажи ему, что я дайме, ей-богу. Я наследник сэра Вильяма Великого, — может, негодяй сразу помрет. Скажи ему!
Ночь была ужасной для отца Себастьяна. Но во время своего бодрствования он ощущал присутствие Бога и почувствовал озарение, которого никогда не испытывал раньше. Теперь он знал, что может быть инструментом Бога против язычников и пиратского коварства. Он знал каким-то образом, что эта ночь была подготовкой для него, он стоял как бы на распутье.
— Скажи же ему!
Священник произнес по-японски:
— Пират говорит, что он господин в своей стране. — Потом выслушал ответ Оми. — Оми-сан говорит, его не интересует, будь ты хоть королем в своей стране. Здесь ты живешь по воле господина Ябу — ты и все твои люди.
— Скажи ему, что он мерзавец.
— Старайся не оскорблять его.
Оми снова начал говорить.
— Оми-сан обещает, что тебе дадут вымыться, будут кормить и поить. Если ты будешь себя хорошо вести, тебя не посадят обратно в яму.
