— Как ты добрался сюда? По какому маршруту?
— Через пролив Магеллана. Если бы у меня были мои карты и бортовой журнал, я мог бы очень точно вам все показать, но они были украдены — они были взяты у меня с корабля вместе с каперским свидетельством и всеми моими бумагами. Если вы…
Блэксорн остановился, так как Торанага внезапно заговорил с Хиро-Мацу, который также был удивлен.
— Вы заявляете, что ваши бумаги были взяты — украдены?
— Да.
— Это ужасно, если это верно. Мы ненавидим воровство в Ниппон — Японии. Наказание за воровство — смерть. Это дело будет немедленно расследовано. Кажется невероятным, чтобы кто-то из японцев мог сделать такую вещь, хотя грязные пираты и бандиты есть повсюду.
— Может быть, они были положены на другое место, — сказал Блэксорн. — И положены где-нибудь в укромном месте. Но это большая ценность, господин Торанага. Без моих морских карт я подобен слепому человеку в лабиринте. Вы хотите, чтобы я объяснил вам мой маршрут?
— Да, но позднее. Сначала расскажи мне, почему ты проплыл все это расстояние.
— Мы мирно плыли, чтобы торговать, — повторил Блэксорн, несмотря на его нетерпение. — Торговать и снова вернуться домой. Сделать богаче вас и нас. И попытаться…
— Вас богаче и нас богаче? Что здесь более важно?
— Оба партнера должны иметь выгоду, конечно, и торговля должна быть честной. Мы стремимся к долгосрочным торговым отношениям, мы предложим вам лучшие условия, чем португальцы или испанцы, и окажем больше услуг. Наши купцы… — Блэксорн остановился, так как снаружи в комнату донеслись громкие голоса. Хиро-Мацу и половина часовых сразу же оказались около входа, а другие образовали тесное кольцо, закрывая помост. Самураи у внутренних дверей также приготовились.
Торанага не двинулся. Он разговаривал с отцом Алвито.
— Вы уйдете отсюда, кормчий Блэксорн, через эту дверь, — отец Алвито сказал это с тщательно скрываемой настойчивостью. — Если вы цените вашу жизнь, не делайте резких движений и не говорите ничего. — Он подошел к левой внутренней двери и сел около нее.
Блэксорн легко поклонился Торанаге, который игнорировал его, и осторожно подошел к священнику, полностью отдавая себе отчет в том, что этот разговор для него кончился трагически.
— Что происходит? — прошептал он, садясь. Соседние часовые тут же угрожающе напряглись, и священник быстро что-то сказал им, чтобы успокоить их.
— Ты погибнешь, если еще раз заговоришь, — сказал он Блэксорну, а сам подумал, что чем скорее, тем лучше.
С нарочитой медлительностью он вынул платок из рукава и вытер пот с рук. Ему потребовались вся выдержка и сила духа, чтобы оставаться спокойным и доброжелательным во время этой беседы с еретиком, который был даже хуже, чем предполагали они с отцом-инспектором.
— Вы будете присутствовать? — спросил его отец-инспектор прошлым вечером.
— Торанага специально просил меня об этом.
— Я думаю, это очень опасно для вас и всех нас. Я думаю, вы могли бы сослаться на болезнь. Если вы там будете, вам придется переводить то, что говорит пират, — а судя по тому, что пишет отец Себастио, он дьявол в земном облике, коварный, как иудей.
— Много лучше, если бы мне удалось там побывать, ваше преосвященство. По меньшей мере, я смогу предотвратить наиболее очевидную ложь Блэксорна.
— Зачем он приехал сюда? Именно сейчас, когда все опять стало так хорошо? У них действительно есть другие корабли в Тихом океане? Разве возможно, чтобы они послали эскадру против Испанской Манилы? Не то чтобы я заботился в какой-то мере об этом отвратительном городе или какой-либо колонии испанцев на Филиппинах, но вражеская эскадра в Тихом океане! Это ужасное осложнение здесь для нас в Азии. И если он сможет поговорить с Торанагой, или Ишидо, или с любым другим из влиятельных дайме, ну, это создаст огромные затруднения, по крайней мере.
— Блэксорн — наверняка. К счастью, мы можем управлять им.
— Бог мне судья, но я знаю, а лучше сказать, верю, что испанцы или, вернее, их презренные лакеи францисканцы и бенедиктинцы наверняка направили его сюда, чтобы навредить нам.
— Может быть, и так. Ваше преосвященство. Нет ничего, на что бы не решились монахи, чтобы победить нас. Но это просто их ревность, потому что мы добиваемся успеха там, где они терпят неудачу. Конечно, Бог покажет им их ошибки! Может быть, англичанин сам «уйдет», прежде чем наделает нам вреда. Его журналы покажут, кто он есть на самом деле. Пират и главарь пиратов!
— Прочитай их Торанаге, Мартин. Те отрывки, где он описывает грабежи беззащитных поселков от Африки до Чили и списки всего награбленного и всех убийств.
— Может быть, нам следует подождать, Ваше преосвященство? Мы всегда сможем предъявить их. Давайте надеяться, что он сам погубит себя своим поведением.
Отец Алвито опять вытер ладони. Он мог чувствовать, что Блэксорн смотрит на него. «Боже, смилуйся над ним, — подумал он. — После того, что ты сказал сегодня Торанаге, твоя жизнь не стоит и фальшивой полушки, а душа останется без спасения. Ты будешь распят, даже без улик из твоих записей. Может быть, послать их обратно отцу Себастьяну, чтобы он мог вернуть их Муре? Что может сделать Торанага, если бумаги не будут найдены? Нет, это слишком опасно для Муры».
Дверь в дальнем конце комнаты открылась.
— Господин Ишидо желает видеть вас, господин, — возвестил Нага. — Он здесь в коридоре и желает видеть вас. Прямо сейчас, говорит он.
— Все вы, возвращайтесь на свои места, — сказал Торанага своим людям. Ему тут же повиновались. Но все самураи сели лицом к двери, Хиро-Мацу во главе их, меч в ножнах наготове. — Нага-сан, скажи господину Ишидо, что мы готовы его приветствовать. Проси его войти.
Высокий мужчина крупными шагами вошел в комнату. Десять его самураев — серые — вошли с ним, но по его сигналу они остались у входа и сели, скрестив ноги.
Торанага поклонился с установленной формальной вежливостью, и поклон был возвращен с той же точностью.
Отец Алвито радовался той удаче, которая позволила ему присутствовать. Предстоящее столкновение между двумя противоборствующими лидерами сильно влияло на курс империи и будущее матери-церкви в Японии, поэтому любая косвенная или прямая информация, которая могла помочь иезуитам решить, куда приложить свое влияние, могла иметь громадное значение. Ишидо был дзен-буддист и фанатик-антихристианин, Торанага был дзен-буддист и открыто симпатизировал христианству. Но большинство христианских дайме поддерживали Ишидо, опасаясь — и весьма обоснованно, как считал отец Алвито, возвеличивания Торанаги. Христианские дайме чувствовали, что, если Торанага лишит Ишидо его влияния в Совете регентов, он сам захватит всю власть. И, имея власть, как считали они, он применит указы Тайко об изгнании и удалит сторонников истинной веры. Если, однако, Торанага будет удален с политической арены, появляется слабая гарантия преемственности, и мать-церковь будет процветать.
