– Э… да, я… э-э… однажды у них возникла потребность в экстренной эвакуации, и мы их выручили. – Руди попытался собраться с мыслями. – Э-э… они… они будут работать в… э-э… в священный день, полковник?
– Да. Как и вы тоже.
Нумир вставил:
– Но аятолла го…
– Он – не закон. Заткнитесь. – Затаки перевел взгляд на Руди. – Будьте там в восемь ноль-ноль.
Руди кивнул.
– Э-э… да. Могу я… э-э… предложить вам кофе, полковник?
– Спасибо. – Затаки прислонил свой автомат к стене и сел за откидной стол, глядя на Папашу Келли. – Я, по-моему, видел вас в Ковиссе?
– Да, так и есть, – ответил высокий англичанин. – Там… э-э… там база, где я обычно работаю. Я… э-э… я пригнал сюда один 212-й. Меня зовут Игнатий Келли. – Слабея, он опустился на стул напротив него, потрясенный так же, как и Руди, сжимаясь под испытующим взглядом иранца. – Ночка прямо для рыб, а?
– Что?
– Э-э… дождь, я говорю.
– Ах да, – кивнул Затаки. Он был рад снова говорить по-английски, еще немного подучиться, убежденный, что иранцы, говорящие на иностранном языке и имеющие образование, будут в большой цене, муллы они или не муллы. Начав принимать таблетки, которые ему дал доктор Натт, он стал чувствовать себя гораздо лучше, ослепляющие боли в голове немного отступили. – Дождь помешает вам выполнять полеты завтра?
– Нет, не…
– Это зависит, – быстро откликнулся Руди из кухни, – от того, как поведет себя атмосферный фронт. – Он принес поднос с двумя чашками с сахаром и сгущенным молоком, все еще пытаясь справиться с этой новой катастрофой. – Пожалуйста, угощайтесь, полковник. По поводу «Иран-Тода», – начал он осторожно, – все наши вертолеты находятся в аренде, переданы по контракту компании «Иран Ойл» и пребывают здесь в распоряжении Ага Нумира. – Нумир кивнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. – У нас контракты с «Иран Ойл».
Молчание сгустилось. Все они смотрели на Затаки. Тот лениво положил себе в кофе три полных, с горкой, ложки сахара, размешал его и сделал глоток.
– Кофе прекрасный, капитан. Да, очень хороший, и да, я знаю про «Иран Ойл», но я решил, что «Иран-Тода» на данный момент важнее «Иран Ойл», и завтра вы отправите два 212-х к восьми утра в «Иран-Тода».
Руди бросил взгляд на директора базы, который спрятал глаза.
– Но… ну что ж, если «Иран Ойл» не станет возражать, чтобы…
– Они не станут возражать. – Затаки повернулся к Нумиру. – Не правда ли, ага?
– Да-да, ага. – Нумир смиренно закивал. – Я… я, разумеется, проинформирую региональное управление о вашем… вашем высоком указании.
– Хорошо. Тогда мы обо всем договорились.
Нет, не договорились, хотелось закричать Руди в отчаянии.
– Могу я спросить, как… э-э… как будет оплачиваться наша работа по… э-э… новому контракту? – спросил он, чувствуя себя ужасно глупо.
Затаки повесил автомат на плечо и поднялся.
– «Иран-Тода» все устроит. Благодарю вас, капитан. Я вернусь завтра утром после первой молитвы. Один вертолет поведете вы, и я буду вас сопровождать.
– Отличная мысль, полковник! – внезапно воскликнул Папаша Келли, улыбаясь во весь рот, и Руди готов был убить его на месте. – Нет нужды приходить сюда раньше восьми, так было бы лучше для нас. Лететь туда недолго, будем там, скажем, к восьми с четвертью. Отличная мысль заняться обслуживанием «Иран-Тода», просто класс. Мы всегда хотели заполучить этот контракт, даже не знаю, как вас и благодарить, полковник! Фантастика! По сути, Руди, нам нужно забрать с собой все четыре машины, пусть ребята сразу осмотрятся, освоятся с новым местом, только время сэкономим, да, сэр, я их сейчас всех предупрежу! – Он выбежал из трейлера.
Руди смотрел ему вслед, едва не окосев от бешенства.
ГЛАВА 59
Недалеко от аэропорта Эль-Шаргаза. 20.01. Ночь была прекрасной и благоухающей, напоенной ароматом цветов; Гаваллан и Петтикин сидели на террасе отеля «Оазис» на территории аэродрома, раскинувшегося на краю пустыни. Они решили выпить по бокалу пива перед ужином, Гаваллан курил тонкую сигару и смотрел вдаль, где небо, фиолетово-черное и усыпанное звездами, встречалось с еще более черной землей. Дым сигары струйкой поднимался вверх. Петтикин шевельнулся в своем просторном кресле.
– Как бы я хотел, чтобы было еще что-нибудь, что бы я мог сделать.
– Как бы я хотел, чтобы Мак был здесь, я бы своими руками свернул ему его чертову шею, – в тон ему сказал Гаваллан, и Петтикин расхохотался.
Несколько гостей отеля уже появились в обеденном зале позади них. «Оазис» был старым отелем, знавшим лучшие дни, выстроенный в барочном стиле Империи, он служил домом британскому министру-резиденту в те годы, когда британская власть была единственной властью в Персидском заливе и держала в узде пиратство и поддерживала мир. Из высоких дверей до них долетала музыка, такая же древняя, как и участники маленького ансамбля, состоящего из трех инструментов – фортепиано, скрипки и контрабаса: две престарелых дамы и седой джентльмен за клавишами.
– Бог ты мой, да это никак «Чу Чин Чау»?
– Боюсь, тут я вам не помощник, Энди. – Петтикин оглянулся на них, увидел среди ужинающих Жан-Люка, болтавшего с Ноггером Лейном, Родригесом и несколькими другими механиками. Он пригубил пиво, заметил, что бокал Гаваллана уже опустел. – Повторить?
– Нет, спасибо. – Гаваллан проводил взглядом сигарный дым. – Я, наверное, прогуляюсь до метеорологической службы, потом загляну в наш офис.
– Я пойду с вами.
– Спасибо, Чарли, но почему бы тебе не остаться здесь на случай, если позвонят по телефону?
– Конечно, как хотите.
– И не ждите меня за столом. Я подойду к кофе. На обратном пути заскочу в больницу проведать Дюка. – Гаваллан встал, прошел через обеденный зал, поздоровавшись с теми из его людей, которые там были, и вышел в холл, который тоже выглядел уже вполне обшарпанным.
– Мистер Гаваллан, извините меня, эфенди, но вас просят к телефону. – Портье показал на телефонную кабинку сбоку. Внутри она была обита красным плюшем, никакого кондиционера и никакой звукоизоляции.
– Алло? Гаваллан слушает, – сказал он в трубку.
– Привет, босс, Лиз Чен… просто хочу сообщить, что нам позвонили по поводу двух партий груза из Люксембурга и сообщили, что они прибудут с опозданием. – «Партия груза из Люксембурга» было кодом для двух грузовых «Боингов-747», которые он зафрахтовал. – Они не смогут прибыть в пятницу, гарантируют только четыре часа дня в воскресенье.
Гаваллан был обескуражен. Владельцы партеров предупредили его, что график рейсов у них был очень плотный и возможна задержка на сутки. Ему вообще с большим трудом удалось договориться об этих самолетах. Разумеется, ни к одной из обычных авиалиний, обслуживавших страны залива или Иран, он обратиться не мог, и ему пришлось говорить очень уклончиво, когда речь зашла о том, для чего ему нужны эти самолеты и какой груз он будет перевозить.
