– Так. – Руди все равно перепроверил расчеты; результат получался всегда один и тот же: топлива хватит до Бахрейна, но не хватит, чтобы иметь в баках положенный по правилам запас.
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – снова прозвучал в наушниках голос Джахана, раздражая его своей настойчивостью. Мгновение Руди боролся с искушением отключить связь, но отказался от этой мысли, как от слишком рискованной…
– Бендер-Делам, говорит Тегеран, слышу вас четыре на пять, продолжайте!
Теперь ему в уши хлынул поток фарси. Руди разобрал «Сиамаки» несколько раз, но мало что еще, пока радисты обменивались репликами, потом он узнал голос Сиамаки, по обыкновению раздраженный, высокомерный и теперь еще очень сердитый. «Режим ожидания один, Бендер-Делам! Эль-Шаргаз, говорит Тегеран, как слышите меня? – Еще раз, теперь уже злее. – Эль-Шаргаз, говорит директор Сиамаки, как слышите меня?» – Молчание. Вызов повторился снова, тон стал еще более злым, потом прогремела тирада на фарси, и тут Фэгануитч вскрикнул:
– ПРЯМО ПО КУРСУ! Берегись!
Супертанкер длиной почти четверть мили надвигался на них из тумана всем бортом, громоздясь над ними, как великан перед мухой, неторопливо продвигаясь вверх по заливу к своему иракскому заправочному терминалу, гудя противотуманной сиреной. Руди понял, что попался в ловушку: он не успеет набрать высоту, у него нет пространства ни справа, ни слева и он не может уйти вбок, не столкнувшись с соседним вертолетом, поэтому он начал процедуру экстренного торможения. Келли слева, заложив предельной крутизны вираж, сумел проскочить вплотную к корме, Шандор, крайний справа, без проблем проходил мимо танкера спереди, Дюбуа не проходил, но мгновенно дал полный газ, рванул ручку управления вправо и на себя, входя на крутом подъеме в сумасшедший вираж, круче, круче, круче: 50–60–70–80 градусов, борт стремительно надвигается на них, он не успевает, «Espèce de con…», ручка на себя до отказа, перегрузка вдавливает его и Фаулера в сиденья, планшир танкера летит навстречу, и в следующий миг вертолет с ревом проносится над передней палубой, проскочив на сантиметр выше планшира, а палубная команда в ужасе бросается врассыпную. Очутившись в безопасности, Дюбуа тут же развернул вертолет на 18 градусов, чтобы вернуться за Руди, в призрачной надежде, что Руди каким-то образом удалось смягчить удар и выпрыгнуть в море.
Руди тянул на себя ручку управления, нос кверху, мощность на нуле, глядя, как падает его скорость, нос чуть выше, времени на молитву нет, нос еще выше, борт танкера все ближе и ближе, нос еще выше, вой сигнала аварийной потери скорости, нет, не спастись, звук сигнала режет уши, вертолет вот-вот рухнет, танкер в каких-то нескольких метрах, видны заклепки, иллюминаторы, ржавчина, отслаивающаяся краска, борт надвигается на них, но замедляясь, замедляясь, нет, слишком поздно, слишком поздно, но, может быть, еще получится смягчить удар, они рухнули вниз, ручка «шаг-газ» до конца вперед, двигатели – мгновенно на полную мощность, чтобы смягчить страшный удар и падение, и вдруг вертолет замер, зависнув в полутора метрах над водой, стрекочущие лопасти в каких-то дюймах от борта танкера, который мягко скользил мимо. Каким-то образом Руди отодвинулся на метр, потом еще на один и завис.
Когда глаза начали ловить предметы в фокус, он поднял голову. На капитанском мостике судна в такой вышине над ними он видел офицеров, пораженно смотревших на них сверху, большинство в ярости потрясали кулаками. Человек с багровым лицом поднес ко рту громкоговоритель и кричал им: «Идиот проклятый!» – но они его не слышали. Корма проплыла мимо; вода свирепо пенилась за ней, обдавая их брызгами.
– Я… мне нужно… мне нужно на рундук. – Еле двигая руками и ногами, Фэгануитч начал пробираться в пассажирский отсек.
Посиди там и за меня тоже, думал Руди, но сил на то, чтобы произнести это вслух, у него не было. Колени дрожали, зубы клацали. «Аккуратней», – процедил он, потом осторожно прибавил газу, набрал высоту и скорость и вскоре был в полной безопасности. Остальных нигде не было видно. Потом он разглядел возвращающегося Келли, который искал его. Обнаружив его, Келли радостно покачал свой вертолет с боку на бок, занял позицию рядом и вздернул большой палец. Чтобы другие не тратили драгоценное топливо, возвращаясь назад в поисках обломков, Руди поднес губы вплотную к микрофону и прошипел сквозь зубы: «Пип-пип-пип-пииип, пип-пип-пип-пииип, пип-пип-пип-пииип», – условный сигнал, о котором они договорились заранее, означавший, что каждый должен добираться до Бахрейна самостоятельно и что с ним все в порядке. Он услышал, как Шандор подтвердил прием той же приглушенной «морзянкой», потом Дюбуа, вынырнувший рядом из тумана, добавил к своей «морзянке» сымпровизированный треск помех, прибавил газа и унесся прочь. Но Папаша Келли покачал головой, давая ему понять, что предпочел бы остаться рядом. Руди показал рукой вперед.
В наушниках снова раздалось:
– Эль-Шаргаз, говорит ага Сиамаки из Тегерана, как слышите меня? – Потом что-то на фарси. – Эль-Шаргаз…
Управление компанией в Эль-Шаргазе.
– Говорит ага Сиамаки. – Потом еще одна тирада на фарси.
Гаваллан барабанил пальцами по столу, внешне спокойный, внутренне – нет. Ему не удалось связаться с Петтикином до того, как тот отправился в больницу, и он ничего не мог сделать, чтобы заткнуть глотку Сиамаки и Нумиру и избавить от них эфир. Скот немного убавил громкость, приглушив настойчивые взывания и притворяясь вместе с Ноггером, что они его нимало не заботят. Мануэла сдавленно произнесла:
– Он изрядно взбешен, Энди.
Ленге. 09.26. Скраггер держал пистолет заправочного шланга, из которого хлестал бензин в бак полицейской машины. Бензин вспенился в горловине, показывая, что бак переполнен, и обрызгал его. Чертыхнувшись себе под нос, он отпустил рычаг и повесил пистолет назад в заправочную колонку. Двое из «зеленых повязок» стояли рядом, внимательно наблюдая за ним. Капрал закрутил крышку бензобака. Кешеми что-то сказал Али Пашу на фарси.
– Его превосходительство спрашивает, не найдется ли у вас несколько двадцатилитровых канистр, капитан. Полных, разумеется.
– Конечно найдется. Почему бы нет? Сколько ему нужно?
– Он говорит, что мог бы увезти три в багажнике и две в салоне. Пять.
– Пять так пять.
Скраггер отыскал канистры, наполнил, и они вместе загрузили их в полицейскую машину. Не машина получилась, а «коктейль Молотова» какой-то, подумал он. Над головой быстро собирались грозовые облака. В горах сверкнула молния.
– Скажи ему, пусть лучше не курит в машине.
– Его превосходительство благодарит вас.
– Не за что. – С гор докатились раскаты грома. Опять сверкнуло. Скраггер смотрел, как Кешеми ленивым взглядом окидывает их лагерь. Двое «зеленых повязок» ждали. Остальные сидели на корточках под стеной, спрятавшись от ветра, безучастно поглядывая в их сторону. Больше он не мог этого выносить. – Ну что же, ага, мне, пожалуй, пора, – сказал он, показав рукой на свой 212-й и потом на небо. – О'кей?
