Мои слова вроде бы успокоили Ларису. Она улыбнулась. Альбина Германовна по-быстрому разогрела нам котлеты, отварила вермишель и настрогала овощного салата. Действовала она очень быстро, четко и аккуратно, что не вязалось у меня в мозгу с ее внешним видом. По идее, человек такой комплекции должен разнести кухню к чертям собачьим. Однако этого не происходило и блюда по вкусу были не хуже, чем у тети Милы.
К девяти Степан прислал за Ларисой навороченный черный джип. Взглянув на шофера, я поняла, почему он не нравился Неделькиной: совсем еще пацан, не больше двадцати пяти, весь белесый, даже ресницы и брови, глаза неестественно вытаращены, волосы взъерошены, как у сумасшедшего, мосластый, в непонятной серой майке и спортивных трико.
— Саша, нам в женскую консультацию, пожалуйста, — мягко попросила его Лариса.
В ответ шофер с идиотской улыбкой спросил:
— А зачем? — и противно загоготал, будто только что рассказал очень смешной анекдот.
— Затем, — резко ответила я за Неделькину. — Ларисе Анатольевне в ее положении надо следить за своим здоровьем. Не дай бог, родится такое чудо, как ты, — мучайся потом всю жизнь.
Смех шофера резко оборвался. Он посмотрел на меня так, словно хотел прожечь взглядом, капризно поджал губы, так что показалось, еще немного — и расплачется. Мгновение, и, злобно сопя, он отвернулся к дороге.
«Воистину, он отвратителен», — сказала я себе мысленно.
За окном мелькали редкие пешеходы. Основная масса людей к девяти успела схлынуть с улиц, рассосавшись по предприятиям, до которых еще не добрались вездесущие «металлисты».
Поведение Ларисы, начавшей утешать шофера, немало поразило меня. Она уговаривала его, как маленького:
— Саш, ну ладно дуться. Мы же пошутили. Это шутка.
— Не шутка, — зло процедил шофер. — Это издевательство. Вы издеваетесь надо мной. Что дальше? Сначала гадости говорите, потом вообще плевать станете. Я пожалуюсь Степану Богдановичу. Пусть сам с вами разбирается.
— Саш, ну тебе не стыдно будет жаловаться? — урезонивала его Лариса. — Ты же взрослый мужик.
— Да брось ты его, пусть жалуется, — равнодушно сказала я Неделькиной. — Пожалуется и сам вылетит с работы.
— Посмотрим, кто еще вылетит, — ехидно заметил Саша.
У женской консультации, когда мы вышли из машины, Лариса шепнула мне:
— Я и так еле уговорила мужа тебя не выгонять. Сашка ему как наврет…
— Пусть попробует, — сказала я в ответ. — Если этот гаденыш откроет рот, то всю оставшуюся жизнь будет ходить под себя.
— Ой, я так буду рада! — захлопала в ладоши Лариса.
Я схватила ее за плечо и затащила внутрь в вестибюль, а то застряли на пороге, как две живые мишени. Вокруг вроде все спокойно, но чем черт не шутит. Напялив на ноги бахилы, мы поднялись на второй этаж, где в узком коридорчике, стены которого были оклеены «веселыми картинками» на тему родов и каким родится ваш ребенок, если вы будете пить, курить и наркоманить, ждали приема три женщины, сидевшие в дерматиновых креслах. Животов у них не наблюдалось, и я, используя свое красноречие и пузо клиентки, упросила пустить нас без очереди.
Из кабинета врача вышла клиентка — девушка еще моложе Неделькиной. Вслед за ней из дверей высунулась неопрятная, растрепанная тетка в несвежем халате с бейджиком на груди — «Гинеколог Наталья Андреевна Бочкарева» — и крикнула девушке:
— Приготовь две тысячи и жди меня у сорок второго кабинета, дальше по коридору.
— Здравствуйте, — Лариса попыталась пройти в кабинет, но врач ее придержала:
— Подождите минутку. Есть кто-нибудь еще на аборт? — громко спросила она.
Три девушки, ждавшие у двери, вскочили как по команде.
— Так, хорошо, — удовлетворенно кивнула врач и перевела на нас свои маленькие хищные глазки. — Вы пока присядьте на кушеточку, подождите пять минут.
Мы присели. Девушки, по очереди заходя в кабинет, выходили и направлялись к заветному сорок второму кабинету.
— Можно нам? — робко попросила Неделькина, когда врач выглянула снова, обшаривая глазами коридор в поисках новых жертв.
— Нет, подождите еще немного. — С горящим на щеках лихорадочным румянцем врач закрыла дверь и удалилась по коридору в сторону сорок второго кабинета.
— Тебе муж не мог, что ли, нормального врача подыскать? — поинтересовалась я, поглядывая на часы. — Сейчас новый платный роддом открылся на Базарной. Там внизу есть женская консультация.
— Ну, Степа узнавал у знакомых. Ему сказали, что там только деньги тянут, а специалисты никудышные, — с болезненной гримасой ответила Неделькина. — Я вообще так не люблю все эти больницы.
— Кто ж их любит, — поддакнула я. — Но к вопросу о врачах. Мне эта тетка с бегающими глазками что-то вообще доверия не внушает.
— Нет, ты что, Степе сказали, что она лучшая, — горячо возразила Неделькина, комкая носовой платок. — Она уже давно работает, во всем разбирается.
Я промолчала. На мой взгляд, врач Ларисы хорошо разбиралась лишь в том, как деньги драть за аборты.
Из машины на сотовый Неделькиной позвонил шофер и гневно сказал, что не намерен ждать нас целый день.
— Ну, Саша, мы скоро, подожди еще чуточку, — стала упрашивать его Лариса.
Я вырвала у нее телефон и гаркнула в трубку:
— Эй, крысеныш, будешь возникать, я тебе такую подставу устрою, что из тюрьмы никогда не выйдешь. У меня половина УВД знакомые. Понял, придурок!
Шофер не ответил, а только отключил свой сотовый.
— Ты мужу рассказывала, как он тебя достает? — поинтересовалась я у Ларисы.
— Да, а Степа говорит, что я все фантазирую. При нем-то Сашка на цыпочках ходит, — хмуро ответила Лариса. — Говорила Степе — найми другого, а он — «только Сашке могу тебя доверить».
— Что-то муж окружил тебя всякими монстрами, — задумчиво проговорила я и улыбнулась: — А вдруг с Сашей что-нибудь случится?
— Хорошо бы, — мечтательно протянула Лариса.
— Но это только когда поймаем убийцу, — огорчила я ее. — Сейчас опасно.
«Недолго» врача растянулось больше чем на час. Неделькина дергалась и не могла усидеть на месте. Я выглянула в окно на лестничной площадке. Черный джип стоял на своем месте, дожидаясь нас. Поглядела по сторонам, тщетно пытаясь обнаружить слежку, однако ничего не заметила.
Наконец с абортов вернулась усталая, но довольная врач Неделькиной и завела Ларису в кабинет. Затем они вышли и сходили в кабинет напротив. После Лариса с каменным лицом вернулась и сказала, что мы можем ехать домой.
— Что-то случилось? — спросила я, чувствуя неладное.
— Нет, — холодно бросила Лариса.
Мы спустились в вестибюль. Я ее придержала, сообщив, что мы не поедем на джипе.
