Этого было достаточно, чтобы позвонившему позже Бабаеву сказали, что, к сожалению, в ближайшее время этим проектом заниматься не собираются. Административному директору хватило ума сопоставить отказ «Ворлд Инвест» с нашим телефонным разговором. Мне он ничего не сказал. Но накапал Протасову. Тот меня вызвал:
– Ты как со своими начальниками, моими заместителями разговариваешь? Так и меня скоро пошлешь… Не зарывайся, Мамонтов… И денег давай приноси, а не отпугивай клиентов у других, более успешных менеджеров…
Хотел спросить: «Это вы Бабаева имеете в виду?» Но, конечно, промолчал.
Сами по себе отношения с начальством были досадны, но не более. Хуже было то, что руководство, пользуясь своим положением, оттягивало у меня клиентов, переводило их бюджеты на свои проекты. Однако, как оказалось, и это не было самым страшным. От Шишкина принесли распоряжение, которого я уж никак не ожидал:
«… уменьшить размер премиального вознаграждения…»
Это было покушением на святая святых. Исходя из процента премиальных я разрабатывал схемы поощрения и стимулирования труда менеджеров, развитие отдельных проектов. Теперь вся эта система летела к черту. И очевидно уменьшалась зарплата менеджеров. И моя, конечно, тоже.
Как же так? Без какого-либо разговора? Без предупреждения? Да, это в духе Шишкина. Но раньше он такое себе позволял только по мелочам. А здесь враз сломать все? Ведь люди идут работать за определенные деньги. Согласятся ли они работать за меньшие? Это большой вопрос. В любом случае нормальные люди сначала договариваются, а потом что-то меняют. Шагаю к Шишкину:
– Почему? Как?
Тот на мое недоумение ответил еще более недоуменно:
– Мы не ожидали, что ты так раскрутишься, и вы будете столько зарабатывать…
Они не ожидали… А мы-то как раз и рассчитывали выйти на такой уровень доходов, на такую зарплату. Поэтому так хорошо и работали. Теперь получается, что хорошо работали за меньшие деньги. Ловко вы это, господин Шишкин, устроили. А сэкономленный процент себе в карман положите, как вознаграждение за экономию?
Я попытался втолковать Шишкину, что не смогу объяснить происходящее подчиненным:
– Мне что сказать: «Не могу заплатить вам обещанное раньше»? У меня же все на премиальных процентах держится. Теперь я не смогу стимулировать людей быстро развиваться дальше.
Шишкин покачал головой:
– Зарплаты у вас стали слишком высокие. Все в агентстве уже недовольны, что у тебя так зарабатывают.
Я вспыхнул горкой пороха:
– Кто недоволен? Лентяи? Пусть так вкалывают, как я, как мои менеджеры. Пусть перебираются с окладов на процент. Никто ведь не захочет!
Шишкин махнул рукой:
– Все. Решение принято. Иди работай.
Как можно мягче объяснил своим людям:
– На рынке сейчас сложности. У агентства проблемы. Так что нам уменьшили премиальный процент…
– Как так? – выдохнули все чуть ли не хором.
– Вот так, – показал им приказ Шишкина, – но не впадайте в панику. Это урезание отразится только в первое время. За счет набранных оборотов мы вернемся на сегодняшний уровень зарплаты через полгода…
За первые два месяца менеджеры потеряли около двадцати процентов зарплаты, в течение следующих трех – кто десять, кто пятнадцать. Но через полгода, как я и рассчитал, зарплата вернулась на прежний уровень. А должна была быть в это время существенно выше…
Вроде бы, мы пережили эту неприятность. По крайней мере никто из моих людей не уволился, не ворчал и мне претензий не высказывал. Но настроение у людей изменилось. Когда по ходу игры меняют правила, то стоит ли так напрягаться? Энтузиазма стало меньше. И никакими приказами, уговорами я не мог переломить ситуацию. Кто гарантирует, что завтра премиальный процент нам снова не урежут?
Шишкин преподнес мне еще несколько «подарков». Я должен был ехать на плановую стажировку во Францию, но он отменил:
– Никуда не поедешь.
Я удивился:
– Почему? Все же уже запланировано, расписано, меня ждут.
Шишкин отмахнулся:
– Не время тебе сейчас разъезжать. Больше со своим подразделением работай…
Теперь уже можно было ждать чего угодно. И я спокойно отреагировал, когда нас с Мальцевым не пустили на рекламный конкурс в Италию. Это было важно для меня – съездить, посмотреть. Чтобы в будущем обязательно участвовать. И побеждать, конечно. Это нужно было не для того, чтобы потешить собственное самолюбие. Нет, конкурсные победы хорошо продвигают агентства на рынке. Клиенты всегда с большим удовольствием сотрудничают с теми, у кого много творческих наград. А сами рекламисты знают цену всем этим конкурсным гран-при и дипломам. Как рассказывал мне Козин, первые места всегда занимают те, кто заранее поработал с жюри, с журналистами, те, кто подготовил общественность к принятию определенного решения. Вот я и хотел съездить, на месте прикинуть, что и как нам надо сделать, чтобы успешно участвовать в конкурсе. Но не судьба. Хотя по конкурсу так же, как с французской стажировкой, все было оговорено заранее.
Я мысленно собрал вместе все обрушившиеся на меня несчастья и сделал вывод. Неутешительный:
– Похоже, братец, ты в большой опале.
И Катя, моя верная Катя подтверждала это:
– На каждой дир’екции тебя склоняют. «Зар’вался Мамонтов, зазнался, начальство не уважает, чер’есчур’ самостоятелен, зар’плата огр’омная, нар’оду куча…»
Значит так, господа? За мои же шанежки я же еще и bad man, как говорил Заратустра.
Но почему, почему, почему? Я, мои люди, мы работаем, как черти, приносим агентству новую прибыль, укрепляем его славу. Да, наверное, ко мне могут быть претензии, но мои результаты должны стократно перевесить недостатки. А вот, похоже, не перевешивают. Почему? Почему?
Мне хотелось заниматься настоящим делом. Но я не понимал, как можно дальше работать в таких условиях. Сказал об этом Шишкину:
– Так невозможно работать…
– Не хочешь – не работай. Мы тебя не держим… – пожал плечами Шишкин.
Вот это да… Не ожидал, что он так легко согласится с тем, чтобы я ушел. Значит, Мамонтов действительно им не нужен. Никто меня в агентстве удерживать не будет. Здесь решаются какие-то другие, непонятные мне задачи. И начальству, видимо, нужны иные люди. С другими качествами. Так что же от меня требуется? Что я не так делаю? Что и как должен делать? Лизать задницу Шишкину, Бабаеву, Протасову? Быть им благодарным за те крохи, которые они будут отламывать мне от мною же испеченного пирога? Стать таким же, как Еремеев с Чуркиным, которые на агентских вечеринках стараются опередить друг друга с тостом:
– Давайте выпьем за Шишкина – нашего работодателя.
Нет, я так не смогу. А значит, раз не могу полностью отвечать правилам игры в этом агентстве, то должен уйти. Но готов ли я к этому? Куда, с чем я пойду? Опять начинать все заново? Нет, не готов…
