«Вот дура», — подумалось ему. Перехватив ногу верзилы, Виталий, собрав все силы, оторвал его от пола и швырнул в витрину. Послышался звон разбитого стекла. Сквозь кровь, стекавшую из рассеченной брови, Виталий разглядел пистолет в руке противника. Весь иссеченный стеклом, верзила целился в него из «ТТ». Виталий дернулся в сторону. Грянул выстрел. Пуля, пробив остатки стекла, срикошетила от стены где-то за спиной. Верзила, вытирая с лица кровь, мешавшую ему целиться, начал подниматься. В руке Виталия оказался его девятимиллиметровый «гюрза», пробивающий с пятидесяти метров любой бронежилет. Он трижды выстрелил, целясь в грудь нападавшему, но тот будто и не заметил выстрелов, кинулся вперед под пули. Пистолет верзилы заело, поэтому, отшвырнув его, он намеревался задушить Виталия голыми руками. Два раза Виталий выстрелил в нападавшего в упор, а потом, сбитый с ног, вместе с ним стал кататься по полу. Стекло хрустело под их телами, впивалось в кожу. Рукояткой пистолета Виталий саданул ослабевшего противника по голове, оттолкнул от себя и отполз в сторону, задыхаясь. Он выиграл этот поединок. Драка заняла не более сорока секунд, но ему эти секунды показались вечностью. Елена так и стояла на том же самом месте. Вид у нее был абсолютно потерянный. Виталий окликнул Елену, однако она не отозвалась. Взгляд ее остекленевших глаз был прикован к убийце. Тот еще шевелился, хрипел. В крошеве стекла быстро растекалась его кровь. «Не жилец», — вынес свой вердикт Виталий.
Постепенно, преодолев страх, по лестнице из верхнего торгового зала осторожно стали спускаться люди. Справа и слева от лестницы появились посетители нижнего зала с пакетами продуктов в руках, а на улице у разбитой витрины собиралась толпа прохожих. Две продавщицы, хорошо знавшие свою хозяйку в лицо, увели Елену куда-то в подсобные помещения. Собравшийся народ тихо переговаривался, многие со страхом косились на Виталия. Какая-то девушка крикнула своей подружке — трусихе, боявшейся выйти из торгового зала:
— Светка, выходи смотреть, здесь кого-то убили! — И сама рванулась вперед, чтобы не пропустить ни одной мелочи. С воем сирены сквозь строй зевак приехала машина «Скорой помощи». Потом появилась милиция. От потери крови и ударов по голове Виталий плохо соображал. Ему оказали первую помощь, потом задавали какие-то вопросы. Из слов врача он запомнил только отрывочные фразы «сотрясение мозга» и «обязательно надо в больницу». Елену приводили в себя в комнате отдыха персонала. Физически она не пострадала, и врач вколол ей успокоительное. Киллер же умер, когда его грузили в машину «Скорой». Раны оказались смертельными.
— Что думаешь о нападавшем? — спросила я, когда Виталий закончил рассказ.
— Думаю, наркотиками он накачался по самую макушку. Его даже пули не брали поначалу, — сказал Виталий, и его передернуло от неприятных воспоминаний. — Насчет его профессионализма скажу — ниже среднего, и, если бы не «дурь», я бы справился с ним в два счета, а так — это все равно что по бревну лупить: бревну по фигу, а у тебя костяшки в кровь. Оружие у него — мусор. Профессионалы с таким на дело не ходят, да и сам он выглядел как неопохмелившийся грузчик. Впрочем, возможно, он из бывших десантников или спецназовцев.
Многое в этом деле мне казалось странным, и я поделилась своими подозрениями.
— Виталий, тебя не удивляет, что, имея в кармане пистолет, наемный убийца бросается на вас с ножом? Ведь он сразу мог открыть стрельбу.
— Не знаю, ничего не могу сказать конкретно, — пожал плечами Виталий, — может быть, у него в мозгу замкнуло от стимуляторов и он не понимал, что делает. Возможно, он понял, что я его вычислил, и не решился лезть за пистолетом, так как нож было легче и быстрее достать из ножен под рукавом рубашки, чем лезть в кобуру под мышкой. Если бы не угрозы, я бы вообще решил, что произошедшее — случайность. Просто душевнобольной в период обострения оказался рядом и выбрал нас жертвами. В общем, ни хрена я не понимаю логики его действий. — Виталий коснулся ладонью лба, поморщился и пробормотал: — Башка трещит, словно наутро после свадьбы.
— После третьего дня свадьбы, — поправила я, невесело улыбаясь.
— Точно, — согласился Виталий, оживляясь, — после третьего, да еще если б пили паленую водку. — Он хихикнул, что-то вспомнив, и сказал: — Случай у нас был в отряде. Праздник, не помню какой, а выпить ни капли, даже сухого вина…
Слушая его, я размышляла о нелепо проведенном покушении. Сомнительно, чтобы Бузыкин или Мусаев с их обширными связями в преступном мире так опростоволосились с выбором киллера. Жаль, нападавший не выжил и теперь уже ничего не расскажет о заказчиках. Вероятно, что-то удастся выяснить, пробив личность преступника по моим каналам в милиции.
— Пойду я, — поднялся Виталий, — мне надо немного отдохнуть, а то несу уже всякую чушь.
— А что Елена, как она? — поинтересовалась я.
— Наглоталась успокоительного и вырубилась, — вздохнул Виталий. — Дети тоже дрыхнут, перенервничали.
На мое предложение, что Елена завтра, наверное, не выйдет на работу, он лишь рассмеялся и бросил:
— Плохо ты ее знаешь.
Спровадив Виталия, я быстро оделась и, незамедлительно выйдя из особняка, отправилась к своему «суперагенту», следившему за Мусаевым.
На наблюдательном пункте в заброшенной новостройке Григория не было. Озадаченная, я стояла в пустой комнате, где на полу виднелись следы пребывания моего помощника — мятая газета, хлебные крошки, пара селедочных скелетов с головами, пустая пластиковая бутылка из-под пива.
— Черт побери! — Я сжала кулаки. — Вот и надейся после этого на людей!
Перед тем как идти на стройку, я уже побывала на квартире у Григория, опросила алкашей у подъезда. Его давно не видели. Шорох откуда-то сверху заставил меня насторожиться. Когда я проверяла верхние этажи, там никого не было. Бесшумно ступая, я поднялась на третий этаж — пусто, затем на четвертый.
Григорий сидел перед окном на стопке из пяти кирпичей. В правой руке он держал пластиковый стаканчик, наполненный прозрачной жидкостью, а в левой — корку черного хлеба. С его шеи на ремне свисал старинный морской бинокль, корпус которого давно обтерся и покрылся царапинами. Готовясь принять жидкость, Григорий выдохнул. Мое появление и револьвер, нацеленный на него, вызвали у моего помощника настоящий шок. Пластиковый стаканчик выскользнул из ослабевших пальцев, а содержимое разлилось по полу. Я с облегчением убрала револьвер.
— Фу ты, черт! — вскрикнул Григорий, подскакивая. — Ну зачем так подкрадываться?
— Я что, помешала? — осведомилась я.
— Нет. — Григорий заикнулся, отводя глаза. — Вот, собирался поесть.
Под глазами у помощника виднелся свежий фингал.
— Поесть? — переспросила я, глядя на полупустой пузырек у его ног и черствую корку в руке. — Вижу, ты на диете.
Проследив за моим взглядом, Григорий бурно запротестовал.
— Это вода, на работе я не пью!
Я изъяла у него пузырек, осторожно понюхала жидкость. Действительно, вода.
